Вот сейчас за холмом с тремя деревьями откроется их дом. А если нет? Волнуясь, Юлиус добежал до деревьев, остановился.
Игрушечный аккуратный домик, те же поля вокруг и садик в полном порядке. Какое-то мгновение ему казалось, что сейчас отец выйдет на порог. Вот дверь открылась… но это был лишь их фамильный робот Флинт.
Смотровые линзы его тускло блеснули, когда он повернул к Юлиусу голову. Он молчал.
— Здравствуй, Флинт, я приехал.
— Я вижу, хозяин, — в голосе робота Юлиусу послышалась неуверенность.
— Ты не узнал меня? Я очень изменился?
— Я узнал тебя, ты Юлиус. Ты совсем не изменился с тех пор, как ушел.
— Ну и прекрасно! Так приглашай меня в дом, старина.
— Я приглашаю тебя, хозяин Юлиус, в дом.
— Да, с юмором у тебя по-прежнему… не густо. Я рад, что ты еще скрипишь, старина.
— А дом ты хорошо содержишь, молодец, — говорил Юлиус, переходя из комнаты в комнату, осматриваясь. — А вот здесь песок просочился, убрать надо. Ванну приготовь, я хочу душ принять.
Юлиус сел на кровать, над которой висели портреты отца и матери, и стал раздеваться.
— Ну, что встал? Иди выполняй!
— Я жду приказа.
— Я тебе приказал.
— Вы обычно не так говорили.
— А как я говорил?
— Вы говорили, когда возвращались: «Что-то я устал, лупоглазый скрипун. Набери полную ванну воды».
— Но так тебе отец приказывал!
— Так приказывал мне ты, хозяин Юлиус.
— Не будем спорить, — Юлиус повторил заклинание. — А сейчас что стоишь?
— А ужин?
— Да, и ужин приготовь, лупоглазый скрипун!
— Слушаюсь, — Флинт ушел, а Юлиус стал медленно понимать, что робот принимает его за умершего отца, ведь того тоже звали Юлиусом. «Совсем свихнулся, скрипун. Неужели я так похож на отца?» — Юлиус всмотрелся в фотографию. — «Нет, здесь дело в чем-то другом».
Собственно, отец не умер, а пропал. Если мать покоилась в метрополии на католическом кладбище, то могилы отца никто не видел, а значит, он до сих пор находится в розыске.
Ему сообщили о смерти отца… нет, просто сказали, или слух пошел? Документа о смерти нет. «Нужно обо всем Флинта расспросить. Уж он-то был при этом».
После душа, чувствуя себя отдохнувшим, юноша вышел на затененную прохладную веранду, где Флинт уже накрыл на стол.
На столе красовалась початая бутылка кальвадоса, любимого напитка отца, зелень, вареное мясо — все по вкусу отца. И трубка. «Он меня и курить заставит?» — подумал с раздражением Юлиус, но с жадностью набросился на еду.
Вечерние тени легли на веранду, лиловые сумерки клубились между холмами, одиноко кричала какая-то птица. Юлиус сидел в кресле отца и наблюдал, как степь погружается в ночь.
