Флинт убрал со стола и безучастно торчал за спиной. Юноша попробовал было курить, но закашлялся и отдал трубку:
— Мне что-то сегодня нездоровится. Кхе-кхе. Унеси-ка, лупоглазик! Флинт, у тебя хорошая память?
— Обычная для моей серии А, хозяин.
— Что значит обычная, поясни, — Юлиус почувствовал какой-то подвох.
— Наша серия была первой, тогда еще не догадались вносить в нашу память элементы произвольного самогашения. Считалось, что абсолютная память — наше главное достоинство.
— А потом как считалось?
— А потом стали считать, что бытовому роботу исключительная память не нужна, и научили забывать.
— Каким образом?
— Периодически и случайно стирая из памяти события.
— А ты?
— А я умею забывать только по приказу, хозяин.
— И что же ты помнишь?
— У меня никогда не было приказа забыть, поэтому я помню каждую минуту, каждое слово, каждое движение с момента сборки.
— Да, ты сущий клад! А отец знал, что ты смотришь и запоминаешь?
— Не знаю, я никогда не получал приказа забывать, но и никто не давал мне приказа вспоминать.
— А что было, например, на этом мосте ровно двадцать лет назад?
— Был вечер.
— Дальше.
— Я только что убрал со стола…
— Дальше, подробнее!
— Вдруг раздался скрип двери и детский голос: «Мама, можно я пойду гулять?».
Юлиус подскочил на месте и уставился на дверь, но потом понял, что все эти разнообразные звуки издает робот.
— Ночные духи уже вышли на охоту, как говорит твоя няня, — сказал женский голос.
— Я немного посижу на крыльце с Давидом, — дверь снова хлопнула. Молчание.
— Мальчишка становится настоящим разбойником, а ты молчишь, словно не отец.
— Дэви! — приглушенный детский крик и далекий лай собаки.
— Мальчишка похож на всех местных разбойников вместе взятых, послышался глухой мужской голос.
— Юлиус! Как ты можешь?
— Мне стыдно соседей, — сказал муж.
— Но я же объясняла, что кто-то из моих предков был из дионян…
— Кто именно — позабыла?
— Гены их сильнее, поэтому признаки могут проявляться внезапно, через несколько поколений.
— Но я же не могу объяснять каждому прохожему про особые гены моей жены! — Стук двери. Женский плач.
— Заткнись, заткнись, — закричал юноша, лицо его горело. — Ты все это носишь в себе? Ну, ладно, допустим. Сейчас скажи мне, вернее — вспомни обстоятельства, при которых я покинул дом семь лет назад.
— Вы же сами знаете, Юлиус!
— Знаю, но… забыл. Я ведь не робот серии А, чтобы помнить!
— Вы запретили мне говорить.
— Когда запретил? Кому?
— Когда уходили. Запретили говорить вашему сыну.
