По-видимому, в Москве также пришли к этому убеждению. Апресова вскоре уволили, и консулом в Мешеде на его место был назначен Кржеминский. Для работы же ГПУ в Мешед прислали некоего Брауна, работавшего прежде в Китае также по линии ГПУ. Когда в Мешеде узнали об увольнении Апресова, то недели через две в одном из почтовых ящиков Ашхабада были обнаружены и оттуда доставлены в ГПУ заявления иранской коммунистической партии, иранского комсомола и союза печатников Персии на имя Чичерина, Сталина и Дзержинского. Авторы заявлений просили не отзывать Апресова из Мешеда, так как будто бы только благодаря ему эти организации существовали и успешно работали. Впоследствии выяснилось, что заявления были посланы не без ведома и одобрения самого Апресова, что послужило ему не в пользу, а во вред.
Я отправил Трилиссеру доклад и получил в ответ разрешение продолжать отпуск. В начале июля 1926 года, по окончании отпуска, я вернулся в Москву. Москва в то время обсуждала мою кандидатуру на посылку в Турцию или Персию.
В Турции резидентом ГПУ в то время был Гольденштейн, известный больше под кличкой Александр или Доктор (ныне резидент ГПУ в Берлине)[1]. Однако, как я писал об этом выше, Наркоминдел, считая мою армянскую национальность неудобной для работы в Турции, отвел мою кандидатуру.
Началось обсуждение вопроса о назначении меня резидентом ГПУ в Персию.
В то время резидентом ГПУ в Персии был Казас, тот самый, который работал со мной в 1921 году в 14-м специальном отделении ВЧК. Оказалось, он ездил в Турцию с комиссией по репатриации эмигрантов, вернувшись в Москву, поступил в Академию восточных языков и после ее окончания получил назначение в Тегеран. Он там работал уже год, но иностранный отдел ОГПУ не был им доволен, вменяя ему в вину отчасти бездеятельность, отчасти то, что он вмешался в склоку, происходившую в Тегеране между тогдашним полпредом Юреневым и торгпредом Гольдбергом.
В ожидании окончательного выяснения вопроса о назначении я сидел в Москве, когда однажды меня вызвал по телефону Трилиссер и задал вопрос:
— Как вы думаете, могли бы мы переправить нелегально людей в Индию через Афганистан?
Учитывая подкупность афганских чиновников и силу оставленной мною в Афганистане агентуры, я ответил, что, конечно, это возможно.
— Можете ли вы гарантировать доставку одного или двух лиц в Индию?
Я сказал, что гарантировать, конечно, не могу, но если дело серьезное, то я сам могу проводить этих лиц и уверен, что провезу их благополучно через весь Афганистан и доставлю на территорию независимых племен, откуда эти лица уже сами могут пробраться в Индию. Успех дела зависел главным образом от того, насколько отправляемые лица знакомы с языком страны, и от их наружности. Трилиссер сказал, что человек, которого надо переправить в Индию, подходит наружностью к восточному типу и владеет восточными языками.
