Россия дает нам превосходную возможность всегда почувствовать себя хорошим человеком. Иногда – мне это очень свойственно – просыпаешься ночью с чувством, что ты ничего хорошего не сделал, а все, что ты сделал, поверхностно, фальшиво, отвратительно, и ты всегда только развивал чужие успехи, в лучшем случае читал лекции о чужих литературных удачах, а сам ничего не можешь и никогда не мог. Но потом посмотришь на какое-нибудь шествие и понимаешь: нет, все-таки я еще ничего. Великий русский актер Сережа Колтаков не так давно сводил меня в театр на премьеру. У его друзей была премьера. Он потом себя чувствовал очень виноватым и, выходя, сказал: «С другой стороны, вот так сходишь и начинаешь к себе как-то лучше относиться». Это справедливо. Вертинский за этой сложной совокупностью эмоций и вернулся. Для него, конечно, Сталин был в той или иной степени символом этой страны. Он искренне полагал, что если эта страна выжила, то в этом есть все-таки капля заслуги Сталина, или, точнее, сталинского культа. Во всяком случае, так он думал в 45-м году. Воспевая Сталина, он был абсолютно искренен. Это как раз один из самых удивительных парадоксов, на котором следовало бы задержаться подробнее. Ведь на самом деле революцию 17-го года делали не пролетарии. Пролетарии не были ее движущей силой. А крестьянство вообще до последнего момента не знало, за большевиков оно или за коммунистов, чем они отличаются друг от друга. Ответ Чапаева: «Я за интернационал», – на каком-то этапе их совершенно устраивал по непонятности.
То, что движущей силой русской революции были даже не просто интеллигенты, а творцы, что это была революция эстетическая, это сегодня уже вещь довольно очевидная и не требующая доказательства. Революция всегда приходит через эстетику. И русская криминальная революция тоже ведь пришла не просто так. Она пришла через блатной шансон. И русская гражданская война 90-х, которая выражалась в браткоубийственных войнах – войнах, когда убивали братков, эта война пришла прежде всего с эстетикой радио «Шансон», точно так же как Гражданская война пришла с эстетикой песни «Там вдали, за рекой». Они очень похожи – эти песни двух русских гражданских войн. И сюжет всегда о том, что «заплачет мать-старушка», потому что и для блатных, и для красноармейцев мать-старушка – это особо почитаемый фантом. На самом деле, как мы знаем, у блатных никакой матери никогда не бывает. Они выходят наружу, прогрызая мать и тем ее убивая.
