Сандро вошел осторожно, сделал несколько бесшумных шагов и остановился, выражая своей позой и почтительность и непринужденность одновременно. Его изорванная одежда все же сохраняла остатки опрятности; неухоженная, сбившаяся в клочья борода, смоляные кудри, выбивавшиеся из-под шапки, только украшали бледное лицо, и во всей осанке арестанта чувствовалось едва уловимое превосходство вольного в своих мыслях человека.
"В этих дикарях есть что-то грациозное, как у барсов", - подумал наместник, разглядывая арестанта и испытывая его молчанием. Дато это было на руку: он цепким взглядом окинул комнату. Два окна напротив, оба в два человеческих роста, зарешеченные узорным железом, по бокам тебризские ковры, увешанные дорогим оружием. До наместника по крайней мере три больших прыжка, перед ним на столе длинноствольный пистолет.
- Безнадежно! - усмехнулся наместник. - Отсюда трудно убежать, Сандро! Так, кажется, тебя кличут. Впрочем, ослушникам царской воли вообще трудно от нас сбежать.
- Да, ваше превосходительство! - в тон ему ответил Дато.
- Тюрьмы у вас надежные.
- Ну, не такие уж и надежные, - ласково произнес его превосходительство. Не такие уж и надежные, тебе просто не повезло. Ты ведь не умеешь плавать. Умей плавать, сбежал бы.
- Скрывать не буду, сбежал бы с удовольствием.
- А жаль, очень жаль... Мне о тебе докладывали. Я был рад, что у нашего государя есть такие преданные слуги. Ты бы мог жить богато. А теперь я даже не знаю, чем тебе помочь: покушение на государственную казну, побег государственных преступников - сам знаешь, что тебе грозит... Впрочем, все зависит от тебя самого, от тебя самого... Кстати, где ты так хорошо выучился русскому языку? - неожиданно спросил наместник.
- Не знаю. Не помню уже, как-то само собой получилось,
- отвечал Дато задумавшись. Он вспомнил высокого, беспрерывно кашляющего человека, который когда-то, очень давно, появился у них в доме, прожил с год в тесном чулане, а потом исчез так же внезапно, как и появился. Он показывал Дато большую книгу с картинками и рассказывал ему множество сказок, путая грузинские и русские слова. Кто он был, куда исчез, Дато так и не узнал. - Не помню, - повторил он, подняв глаза на наместника.
- Видишь ли, - сказал его превосходительство, - с таким знанием языка ты мог дослужиться до хороших чинов. И теперь не поздно. Признайся, ты жалеешь о случившемся. В тюрьме-то страшно, а умирать еще страшней. Но все в руках божьих.
