Боцман кивнул.
Все, кто подъезжал с гор, могли оказаться под перекрестным огнем. При этом те, кто сидел в засаде, ничем не рисковали, их прикрывал камень.
– Стой! – раздался грубый окрик по-татарски. – Кто такие?
– Селим Гиреев со спутниками! – громко ответил Боцман. – Я провожаю важного посланника к Ахмеду-эфенди!
После недолгого замешательства другой голос приказал спешиться и шагать по одному.
Гиреев не спеша покинул седло и направился к воротам, ведя коня в поводу. За оградой к нему вышло четверо с винтовками. Все щеголяли в красноармейской форме без знаков различия, красные звезды с фуражек тоже были сорваны, одни лишь темные пятиконечные отметины на выгоревшей ткани остались.
Усатенький молодчик с мертвым, будто стеклянным взглядом сказал:
– Докажи, что ты из Гиреев!
Боцман холодно усмехнулся.
– А кто ты такой, – медленно проговорил он, – чтобы я тебе что-то доказывал?
Молодчик хищно улыбнулся.
– Узнаешь, – проворковал он, – когда я прикажу тебя расстрелять!
– Когда немецкое начальство утвердится в Симферополе, тебя поймают и казнят, как большевистского наймита!
– Это кого здесь наймитом зовут? – послышался скрипучий голос.
«На сцене» появился пятый – толстый человек с обрюзгшим лицом, закутанный в халат.
– Вашего аскера, Ахмед-эфенди, – надменно сказал Селим. – Я не ошибся? Это вы – Ахмед Аблаев?
– Не ошиблись… Селим-хан, – выговорил Аблаев, оглядывая Боцмана. – Краем уха я услыхал что-то о важном посланнике…
– Об этом наедине, эфенди.
Ахмед сделал широкий жест:
– Прошу! Только… винтовки лучше оставить. Мустафа!
– Как скажете, – сдержанно ответил Селим, перебрасывая свой карабин бритоголовому аскеру. Перестрелку он устраивать не собирался – если РДГ поднимает пальбу, это означает, что солобоны они, а не разведчики-диверсанты.
Боцман велел «Сарджану» и «Марьям» присмотреть за лошадьми, а сам, вместе с Тосей прошел в дом.
«Присмотреть за лошадьми» означало осмотреться и постараться обнаружить, где держат пионеров с вожатыми.
В старой даче уцелели всего две комнаты. Аблаев провел своих гостей в бывшую гостиную и обернулся к Боцману, ожидая разъяснений.
– Позвольте вам представить, – торжественно провозгласил Селим, – специального посланника Великого германского Рейха, штурмбанфюрера СС Готлиба Цольмана!
Если Боцман надеялся произвести эффект на «Ахмеда-эфенди», то ему это удалось с блеском – Аблаев был потрясен.
Данилин сделал шаг вперед, лихо щелкнул каблуками и резко кивнул головой.
