Старик дважды упомянул Ахмеда Аблаева, сына фабриканта, который вел отряд аскеров, конвоировавших детей. Этот герой степей, этот мужественный воин Аллаха не побоялся «сразиться» с дюжиной мальчишек и девчонок, с тремя девушками-вожатыми и одним парнем-очкариком, занимавшим хлопотную должность старшего пионервожатого.
– Ахмед-эфенди увел всех на старую дачу своего деда, городского головы Бахчисарая, – выкладывал старик, гордясь, что посвящен в дела таких больших и уважаемых людей.
– Это далеко? – с неудовольствием сказал Боцман. – Я провожаю важного гостя из самого Берлина, который тайно прибыл сюда для встречи с Ахмедом-эфенди.
Селим с достоинством поклонился Тосе, и тот надул щеки.
– Это совсем недалеко, – всполошился чабан. – Ваши кони отдохнули и донесут вас до места засветло!
– Тогда мы отправимся в путь.
– Иншалла!
Дорогу до старой дачи даже выспрашивать не пришлось, чабан сам объяснил, как туда добраться. А когда Боцман сунул ему пару рейхсмарок в оплату за гостеприимство, старик едва не расцеловал мятые бумажки – Марьям не удержалась, скривилась.
* * *
Кони и впрямь набрались сил – топали бодро. Боцман внимательно смотрел по сторонам. Нет, он не высматривал врага, его интересовали те приметы, что оставляли за собой пионеры или их вожатые. И углядел-таки.
Неясно, останавливались ли здесь конвоиры и их подконвойные, но пионерский галстук алел между корней засохшей сосны.
– Ага!
Спрыгнув, Селим быстро поднял галстук, по старой привычке проверив, не ловушка ли это. Но нет, ни гранаты, ни иного сюрприза не наблюдалось.
– Третий, – сказала Марьям.
– Йа, – кивнул Тося.
– Вперед, – заключил Боцман, вскочив в седло.
Дорога уводила вниз, по глубокому каньону, где среди камней журчал ручей. Это была именно дорога, вернее, натоптанная тропа – копыта лошадей выбили траву, отбросили камни с пути.
Каньон вывел в лес, но в тени сосен оказалось не зябко, а куда теплей, чем на ветреной яйле.
Местность становилась все живописнее – по бокам поднялись в небо отвесные скалы, подножия которых курчавились в зелени, а потом дорогу преградила полуразрушенная стена, сложенная из камней. Ворот не было, одни петли торчали из кладки, а дальше, за разросшимися садовыми деревьями, проглянули развалины большого дома.
Его левое крыло сохранило первый этаж, стены второго поднимались до подоконников несуществующих окон, а справа громоздились одни обломки и обугленные стропила.
– Осторожно, – негромко сказала Марьям.
