— Когда герцог приглашал меня стать компаньонкой госпожи Оливии, он обрисовал свою дочь как изнеженное, капризное, избалованное существо. Что-то я…
— Герцог был совершенно прав, дитя мое! Оливия донельзя избалована, а уж какие у нее капризы — сама видишь. Плохо только, что замок полон ее ровесников из знати помладше — их родители спихнули на наши хлеба вроде как для того, чтобы Оливии не было скучно. Вот они и развлекаются.
— У нее злобный ум, — задумчиво протянула я.
— И коварное сердце, — прошептала Сюзанна. — Измученное, жалкое и при этом очень коварное. Будьте осторожны, дитя мое.
— Ничего, — усмехнулась я. — Я смогу за себя постоять.
Обед в замке подавали в два часа пополудни. И ровно в половине второго в мою комнату постучалась Катарина.
— Ваше платье, молодая госпожа. Помочь вам одеться?
— Если не трудно. И еще. Сюзанна ушла распоряжаться по хозяйству, а я еще не очень хорошо разбираюсь в замковых покоях. Вы проводите меня в обеденный зал?
— Конечно.
Катарина споро облачила меня в восхитительное платье, сделавшее меня стройнее и даже чуть старше своих лет. Я выглядела молодой госпожой, дочерью какого-нибудь мелкопоместного дворянина, приехавшего погостить в замок. Волосы она посоветовала мне распустить и просто подобрать с боков темно-синими кружевными лентами, идущими к цвету моих глаз. В результате из зеркала на меня смотрела вполне симпатичная девушка, неиспорченная и даже несколько целомудренная. Кто меня не знает ближе, могут очень легко обмануться, если станут судить обо мне лишь по внешнему виду.
— Идемте, — сказала Катарина. — И постарайтесь с первого раза запоминать дорогу. Вам предстоит здесь долго жить.
— Конечно.
Глава пятая
Уроки светскости
У меня часто спрашивают, как вести себя в обществе.
Я привожу в пример картофельное поле: все растут, все цветут и никто не высовывается. Не высовывайтесь, и любое общество будет к вам благосклонно.
Из проповедей Ею Высокоблагочестия. т. 109
Катарина подвела меня к дверям обеденного зала и словно растворилась в полумраке коридора. Я потянула на себя тяжелую резную дверь и вошла.
Обеденный зал, как и многое в этом замке, был колоссальным по размерам. В центре стоял длинный овальный стол, притягивающий взоры роскошной сервировкой и множеством серебряных ваз с розами и лилиями. Зал был ярко освещен свечами, и я увидела, что в благопристойной близости к столу прогуливаются парами и небольшими группками человек двадцать пять — тридцать. Преимущественно взрослые, но затем я заметила, что украшенные мозаикой стены подпирают с полдюжины подростков вроде меня, и вид у них голодный и раздраженный.
