– Во-первых, – менторским тоном возразил Зозуля, – дверь он все-таки не выломал, а во-вторых, если бы даже это и сделал, у нас не было никакого морального права столь жестоко наказывать зверя за любопытство.
– Мишка просто хотел познакомиться, – вставил Белухин, – так, мол, и так, не имеется ли у вас, граждане, чего пожрать, а то неделю не емши.
– Николай Георгиевич, – с упреком вымолвил Зозуля, – вы не хуже меня знаете, что медведь нападает на человека в исключительных случаях и лишь тогда, когда принимает его за нерпу.
– Теперь понятно! – Белухин хлопнул себя по лбу. – Мать, помнишь, как на Голомянном мишка тебя в торосы потащил? За нерпу принял!
– Какой кошмар! – ужаснулась Невская.
– Я тебе покажу нерпу, старый морж, – пригрозила Анна Григорьевна.
– Мы все подобные случаи регистрируем, – оживился Зозуля. – В какое время года произошло нападение?
– Весной, как раз под Восьмое марта, – Белухин прищурился. – С женским днем решил поздравить.
– Остается порадоваться, что все хорошо закончилось, – Зозуля придал своему лицу сочувственное выражение.
– Как для кого, – усмехнулся Белухин. – Про медведя я бы этого не сказал.
– Вы его… убили? – Гриша затаил дыхание.
– Ну, так уж сразу и убил, штраф за это положен, голубчик. За что его убивать? Природа его такая: видит, нерпа из бани выходит…
– Язык оторву! – пообещала Анна Григорьевна.
– Ну, а что дальше? – настаивал Гриша.
– Дальше? – Белухин наморщил лоб. – Вспомнил. Подошел я к нему, стал совестить, некультурно, брат, поступаешь, паспорт, если хочешь, могу показать, баба она, а не нерпа.
– Не слушай его, брехуна, – заулыбалась Анна Григорьевна. – Жаканом он ему объяснил, Гришенька, под самую лопатку.
– В данном случае это была самозащита, – решил Гриша. – Что ж, жизнь человека дороже.
– Однако медведь занесен в «Красную книгу», – сухо напомнил Зозуля. – Я, конечно, не берусь судить, была ли ситуация критической, но…
– Это не медведей, а полярников нужно заносить в «Красную книгу», – сердито сказала Анна Григорьевна. – Вот, видел? – Она сорвала платок, показала глубокий шрам на шее. – Тоже защитник нашелся, медвежий адвокат!
– Однако вы согласитесь… – обескуражено возразил Зозуля, оглядываясь в поисках поддержки.
– Не соглашусь! – твердо сказала Анна Григорьевна.
– Хотя бы выслушайте…
– Не выслушаю!
– Но я…
– Ученый осел ты, вот кто!
Зозуля обиженно махнул рукой и подошел к Грише, единственному, кто сочувственно относился к его любимым медведям.
