Анисимов вытащил пистолет и стал у дверей сбоку.
– Ворвется, стреляй в ухо или под лопатку, – сказал Белухин. – Или дай мне, у меня рука верней.
– Ничего, я сам.
Белухин, надев рукавицу, достал из печки тлеющую головешку и стал рядом.
От сильного удара дверь, видимо, сорвалась с петель.
– Мама родная… – обмерла Лиза. Все притихли, только Шельмец надрывался от лая. Анисимов поднял пистолет.
– Не стреляйте! – вдруг закричал Зозуля. – Это жестоко и бессмысленно, даже опасно! Раненый медведь…
– В ухо или в лопатку, как сподручней, – напомнил Белухин, отмахнувшись от Зозули.
– Его нельзя провоцировать! – кричал Зозуля. – Илья Матвеич, ни в коем случае не стреляйте!
– Погоди орать! – оборвал его Белухин. – Заснул он там, что ли? Не видать из окошка?
Гриша вырвался из рук сестры, подбежал к окошку. Тут, под тяжелыми шагами затрещала крыша, с потолка посыпалась труха.
– Ждешь, пока избу развалит? – набросилась на мужа Анна Григорьевна.
Белухин схватил горсть заготовленных для освещения лучин и швырнул их в огонь, потом еще и еще. Донесся рев, по крыше снова прогромыхало, послышался тяжелый шлепок, и все стихло.
– В морду полыхнуло, – удовлетворенно сказал Белухин. – Очень они этого не любят, когда, дымом в морду. Цыц, Шельма, побереги горло!
– Дверь цела, – доложил из сеней Кулебякин. – Треснула только.
– Зоя, смотри, как он бежит! – восторженно кричал Гриша, не отрываясь от окна. – Какой огромный!
– Не такой уж и огромный, – успокоенно проговорил Зозуля, присаживаясь рядом с Гришей. – Самец-трехлеток, по-видимому. Ширина следа сантиметров под двадцать пять, не так ли, Николай Георгиевич?
– Пожалуй, – сказал Белухин. – Зверь средний.
– Чтоб он провалился, – в сердцах пожелала Лиза. – Думала, умру от страха.
– И я, – обнимая Лизу, призналась Невская. А он не может вернуться?
– Дима, взгляни, не оставил ли он там записки? – дурашливо выкрикнул Солдатов.
– Огромный! – не мог остыть от пережитого волнения Гриша. – Михаил Иванович, а мне показалось, что он больше трех метров.
– Ну, это показалось, – снисходительно сказал Зозуля. – Метра два с половиной, не больше.
– Но ведь все равно огромный! – настаивал Гриша. – И как здорово, что мы его не убили!
– К сожалению, не все это понимают, – обращаясь как будто бы к Грише, с вызовом сказал Зозуля. – Бывает, что иные люди обдуманно и хладнокровно лишают жизни этого в общем и целом безобидного для человека зверя.
– Безобидного? – возмутилась Анна Григорьевна.– А если б дверь выломал, ты бы ему лекцию читал или за ухом чесал?
