– Вот именно! – подхватил Чистяков. – У нас на станции, где я проходил практику…
– Был ты на своей станции без году неделя, – отмахнулся Солдатов. – Нет, в самом деле медведи?
– Растолкуй ему, Михаил Иваныч, по-научному, – предложил Белухин.
– Какая там наука, – улыбнулся Зозуля, – старое, как мир, наблюдение охотников. У западной оконечности острова имеется множество разводий, следовательно, возможна нерпа и, как следствие из следствия, ее спутник и лучший друг – медведь. Но это теоретически, практически же медведи в данном районе маловероятны, так как, по многочисленным свидетельствам, в это время года они уходят на юг, к проливу Вилькицкого.
– «Медвежьим трактом», – кивнул Белухин, – по южной оконечности острова Большевик.
– Вы там были? – уважительно спросил Зозуля. – Именно туда я и мечтаю попасть, после Урванцева вопросами миграции по «Медвежьему тракту» практически никто не занимался.
– А кто занимался, медведь сожрал, – пробормотал Белухин, присматриваясь к каменным глыбам. – Вот здесь, Илья, его можно и соорудить, костер твой.
– У троих имеются бензиновые зажигалки, – припомнил Анисимов. – Если ими щелкнуть одновременно, щепки займутся.
– Разумно, – одобрительно сказал Белухин. – Ну, потопали, что ли, чего бесплатно мерзнуть.
Обратный путь был намного легче, ветер дул в спину, да и шли не вслепую, а по своим следам. На подходе к избушке Белухин пропустил товарищей вперед, задержал Зозулю и отвел его в сторону.
– Значит, ушли на юг медведи?
– Уходят, – поправил Зозуля, пытливо глядя на Белухина, будто ожидая подвоха. – Иные, правда, остаются надолго и пасутся у разводий, но здесь, я думаю…
– А ты протри очки!
От тригонометрической вышки к морю уходили огромные, размером с тарелку, следы.
* * *
В тамбуре отряхнулись, сбили друг с друга снег.
– Ух, ты, свеклочка, – приветствовала Лиза Чистякова. – Нам бы такой румянец, а, Зоя?
– Сомнительный комплимент для мужчины, – смутился Игорь.
– Смотри, он еще нецелованный, – предупредил Кислов, – в обморок упадет от избытка чувств.
– «Только нецелованных не трогай, только не горевших не мани», – под дружный смех проявил свою эрудицию Гриша. – Разве я неправильно запомнил? – растерянно спросил он.
– Не обращай на них внимания, – дружелюбно сказал Седых. – Присаживайся ко мне, я тоже Есенина люблю. Вошли Белухин и Зозуля.
– С пустой сумой, добытчики? – спросила Анна Григорьевна.
– Хрен чего увидишь, – садясь, проворчал Белухин. – Падера.
