— С чего бы это? Я не рак, чтоб пятиться назад.
— Хочу фермы без продольного изгиба строить, чтобы металл только на растяжение работал…
— Эх, горе-изобретатель! Ладно, ума хватило при других такое не ляпнуть! Тебе не то что в мостах, а в распорке любой без продольного изгиба не обойтись.
— А если длинные сжимаемые стержни наливными делать?
— Бутылки или рюмки в ход пустить хочешь?
— Нет. Стальные трубы.
— Не понимаю разницы — уголок или труба воспримут на себя равное усилие?
— Я сейчас все объясню, — заволновался Званцев.
Раздался сильный стук в дверь.
— В чем дело? Я занят, — сердито крикнул Трапезников.
— Студент Званцев Александр не у вас ли, профессор?
— Здесь со мной работает.
— Телеграмма им. Видать, шибко срочная.
— Суй под дверь. А ты подними и читай.
Саша одним прыжком оказался у двери, взял бланк и побледнел.
— Откуда? Родители?
— В Барнауле жена рожает, — Саша показал телеграмму.
Трапезников вслух прочитал: «Можешь не застать». Остальное профессор понял…
Прямо с вокзала Шурик бежал через весь Барнаул до больницы, где рожала Таня. Извозчик не по карману.
Его ждали. Сердобольная сестра, едва не плача, вела по больничному коридору, объясняя на ходу:
— Случай редкий и очень тяжелый. Общее заражение крови — родильная горячка. Почти никто не выживает. Ждите чуда. Зато ваша девочка — богатырь. Одиннадцать фунтов весом. Вырастет, вас на руках носить будет.
Таня лежала в палате умирающих, изолированная от других рожениц, чтобы у тех не пропало грудное молоко. Ноябрьский день был ясный, но окна палаты были плотно занавешены. Полумрак создавал иллюзию склепа, и в нем — Таня. По сравнению с ее мертвенно бледным лицом, подушки казались серыми.
Она не открыла глаза, но шевельнулась, чувствуя его приближение. Он сел в изголовье и взял ее руки в свои. И едва не передернул плечами. Словно прикоснулся к покойнице. Мурашки поползи по спине. Ведь он с холода, а она лежит в теплой палате. Впрочем, он разогрелся в беге, а она, бедненькая, лежит недвижно, и кто знает, когда встанет и… встанет ли?
У Тани открылись глаза, и брови удивленно поползли наверх под челку светлых волос, спускавшуюся на высокий, разделенный мучительной морщиной лоб.
— Успел! — на облегченном выдохе прошептала она.
— Зайцем, — весело ответил он. Брови спросили, он ответил:
— У транссибирского экспресса в Тайге одна минута остановки, я и вскочил… и прямо в объятья контролера.
Немой вопрос на бледном, измученном лице и ответ:
