Мужчина широко улыбнулся незатейливой шутке, и Лита заметила, что за левым клыком не хватает одного зуба.
— Благодарю покорно, — вновь наклонил голову Саодир.
— Ты это брось! Не тебе мне кланяться, — скривился хозяин постоялого двора и отступил в сторону, пропуская Литу. — Проходи в дом, девочка.
Лита шагнула через порог, и теплый воздух окутал со всех сторон.
— Папа, кто там?
На лестнице появилась девчушка лет восьми в белой мятой сорочке, зевая во весь рот и протирая заспанные глаза.
— Просто путники, Сенира. Иди спать, — мягко произнес хозяин, и виноватым тоном обратился к Лите: — С ужина осталось немного мяса. Это все, что могу предложить, если голодны.
— Звучит прекрасно, — искренне улыбнулась Лита. — Что может быть лучше мяса.
— Я помогу, папа, — девчушка, только что кое-как отбивавшаяся ото сна, бойко сбежала по лестнице, и стремглав проскочила мимо них на кухню.
— Хозяйственная. Вся в мать, — тяжело вздохнул мужчина. — Я — Норан. Располагайся.
— Лита, — представилась девочка.
И Норан, проводив гостью к столу, ушел следом за Сенирой.
Убранство постоялого двора пришлось Лите по нраву. Тройка грубо сколоченных столов, отполированных и потемневших от времени, местами с выбоинами на столешницах. Такие же скамьи. Ни стойки, как в таверне Эренгата, ни зала для почтенных гостей. Судя по виду, не часто здесь бывали посетители. А о том, что кроме них постояльцев нет, свидетельствовала шутка о конях, когда Норан отдавал ключи от стойла.
И все же, чувствовался уют — простой и домашний. Хоть и сугубо мужской, ничего лишнего. Лишь аккуратно вышитые занавески украшали окна, да ухоженный розовый кустик алел на подоконнике.
Вскоре вернулся Саодир. Присел с торца лицом ко входу, глазами обежав зал. А чуть погодя показался хозяин.
— Вот, угощайтесь, — Норан поставил на стол две кружки. — Свеженький. Только вчера «дозрел».
Лита уловила аромат темного эля. Саодир тоже уловил, потому как с укором глянул на хозяина.
— Девочке — квас, — растянул губы Норан. — Да, ты распробуй.
— Все еще лучший в Гольхеймурине? — Саодир поднял кружку, уткнувшись носом в пенную шапку.
— Обижаешь, адерик! Куда этим Ориенским псам — чтоб их рыбы глодали в Энсейской бухте! — до моего искусства, — и, видя одобрение на лицах гостей, добавил: — Мясо сейчас разогреется.
И вновь скрылся за дверями кухни.
— Адерик? — Лита повернулась к Саодиру, отирая губы.
— Так Смертные называют нас, Высокородных, — смутился охотник. — Означает — «благородный правитель». Когда-то это звучало гордо… Давно меня так никто не называл.
