— Ступай в покои, — сказал король, протягивая Марена.
Адела приняла малыша; Эсмир осторожно придержал плащ, укрывающий ее плечи.
— Инген? Далиа? — прошептала Перворожденная дрогнувшим голосом.
На окаменевшем лице Дарса Летар не дрогнул ни один мускул.
— Ступай, — тихо повторил он.
Горло женщины дернулось, лазурные глаза опустились на маленького принца — малыш тянул ручки, пальчики хватались за сорочку, за плащ; вокруг губ, на щеках и подбородке алели сухие разводы.
— Он?.. — полный ужаса взгляд метнулся на Дарса.
— Нет, — смог улыбнуться король, ладонь легла на плечо жены. — Все хорошо. У него сильная кровь.
— Шрам так и не исчез, — горько усмехнулся король, потирая ладонь. — Иногда начинаю сомневаться, что я — Перворожденный.
— Отец… — рассеяно вымолвил Марен, мысли метались из реальности в прошлое и обратно.
Он смотрел в усеянное легкими морщинами лицо короля и не находил слов; мысли мелькали с бешеной скоростью. Теперь он помнил. Помнил все, что произошло. Каждое мгновение той ночи. Помнил, как мама укладывала его, помнил нежные пальцы на своей щеке. Голос, напевавший колыбельную. Запах — от нее всегда так приятно пахло. Помнил тепло ладоней, так отличавшееся от окружающей прохлады.
Ни одно воспоминание не выглядело таким ярким, как эти.
Принц тонул в разверзшейся бездне нахлынувших воспоминаний. Они накатывали безудержно, не считаясь с желаниями Марена. Он помнил — и от этого уже никуда не деться.
— Но ты говорил, — вновь пробормотал он. — Что это Голод…
— Именно к такому выводу я пришел, — подтвердил король.
— Но… как же Зверь?
— Запрет Крови настолько долго хранит нас, что даже легенды и мифы помнят лишь название: Дикие Родичи. Я не нашел прямых подтверждений, но… Видимо, так Голод на нас и действует… Этим объясняется и сам Запрет. Ты видел, это — уже не Инген.
— Но с Голодом можно справиться! Справляются же Охотники, ты сам рассказывал!
— Ты думаешь, я не искал его, своего первенца? После той ночи о нем не слышали… Перворожденный, влекомый жаждой крови, не остался бы не замеченным на Равнине. Но ни единого упоминания, ни единого маломальского слуха за пятнадцать витков!
Король поднял глаза на холст.
— Но ты видел не все, — он вновь обратил взгляд на Марена. — Инген не первый, кем овладел Голод. Он возвращался из Латтрана, когда встретил Зверя… Тогда погибли двое, а твой отец был ранен… Ерунда для Перворожденного… Тогда я не придал значения, его рассказу: мало ли, что создал Мир…
