– Он был самым мирным из людей, зачем понадобилось травить его? – застарелая боль снова ранила сердце.
– Если скажу правду, жизнь оставите? – жадно уточнил гранд.
– Мы с тобой повязаны тайной, – вроде бы согласился Ноттэ. – Пока я мертв, ты исполнил свой долг и имеешь право жить… это очевидно. Но берегись, я могу и воскреснуть для мира.
– Я все понял. Но гарантии, хоть слово.
– Хоть? – рассмеялся Ноттэ. – Ты ведь знаешь, я исполняю обещанное. Но ладно же. Золото из кошеля сыпь сюда, оплати мою сговорчивость и успокойся. Так тебе понятнее. Еще присмотри, чтобы городку воздали за причиненный ущерб, меня тут вкусно накормили ужином и я благодарен. Наконец, надеюсь, ты осознаешь, что снова встречаться со мной не стоит?
– О, да. – На лице гранда обозначилась осторожная тень улыбки. Даже наметилось некое превосходство выигравшего, едва он отстегнул кошель и монеты звякнули о столешницу. – Мы достигли соглашения. Вот сорок эскудо, весь мой личный запас в нынешнюю ночь. И ваш вопрос… Ответ так очевиден! Гранд Альдо мог стать патором, но и гранд Луиджи желал того же. Смерть одного из них решала вопрос окончательно. Луиджи распорядился отравить писаря и сообщил вам о злодеянии через своих личных сэрвэдов. Альдо мог бы оправдаться, но, полагаю, не успел.
– По крайней мере, ты не солгал… Глупая возня, жестокая, отнимающая жизнь у тех, рядом с кем вы все – даже не пыль, а нечто еще мельче, – поморщился Ноттэ. – Я пришел к верному толкованию событий через три года после гибели Альдо. Так, на будущее: не советую портить жизнь тем, кто мне дорог. Хотя бы помня о Луиджи. Тень Башни велика и способна сберечь немало тайн, в том числе рукотворных…
Улыбка прочертила на молодом лице нэрриха черные складки, вдруг сделав его жуткой посмертной маской. Гранд отшатнулся, прикрыл глаза. Нелепо бравировать знанием перед тем, кто старше своего облика… Кто выглядит юношей, но в нужный момент не забывает напомнить о своем истинном лице, о подлинных возможностях. И как напомнить! О судьбе Луиджи знают лишь те, кто имеет доступ к тайне высших. Став патором, он управлял делами Башни более двадцати лет и оставил о себе самую добрую и светлую память в Эндэре. Много делал для бедных, истово молился, стойко переносил страдания прикованности к ложу, своего ужасающего бессилия даже руку поднять без посторонней помощи… За него молились во всяком доме, желая праведнику здоровья. Знали о постигшей патора беде: сразу после обретения сана Луиджи оступился, гуляя по берегу. Говорили, он скатился с насыпи в прибрежные гроты, именно там его и обнаружили после десяти дней старательных, но уже безнадежных поисков. Никогда, ни с кем патор не разговаривал о тех десяти днях. За все двадцать лет при власти ни разу он не искал помощи у нэрриха, словно этих существ не было в мире. Уже находясь при смерти, патор продиктовал несколько посланий. В одном из них просил передать старую шкатулку – эту самую, теперь лежащую в ладони Ноттэ – «тому, кому она предназначается, без всякий условий и обязательств». И добавлял: совесть лучше полагать понятием нематериальным, так полезнее для здоровья. Но последнюю волю не исполнили.
