Ноттэ остановился, внимательно изучил рыбину – не особенно крупную, но все же достойную стать поводом для гордости. Мальчик размахивал руками и так усердно, подробно рассказывал о своем улове, что не выслушать было решительно невозможно. И невежливо. Никто из живущих близ Мары не поймет подобного поведения, тем более проявленного в отношении несчастного недоросля. Местный дурачок умудрился недопустимо соединить приветствие простолюдину с обращением к знати – «дон»… Ноттэ сел на плоский камень, сам измерил ладонью рыбину и еще раз выслушал подробности относительно наживки и клева. Счел, что слабость ума не обязательно дополняется дурной памятью или отсутствием внимания. И был вознагражден. Мальчик знал о «шумных наглых гостях, которых никто не звал, а они явились и топтались у отца на огороде, представляешь, топтались!». Окончательно злокозненные доны ушли вчера на закате, зато сгинули все враз, а обещанных денег не дали, и это понятно: кто верит чужакам? Разве дураки, а только отец не глуп, он-то сразу сказал…
Рыба была измерена еще раз, и еще. Ноттэ с неутомимым терпением процеживал болтовню через сито внимания, как золотоносный песок. Конечно, мальчик слышал о нэрриха, плотном и рыжем – «шумный он, страшный, на агромадном коне проезжал, да, да. Такие всегда в столицу лезут, нахрапом брать чужое». Еще было всем известно, что очень важный человек живет в Маре, «целую улицу занял, совсем главный, его и видели только издали, да». Человек этот утром, вроде бы, еще оставался в городе.
Когда новости были повторены в пятый раз, пришлось придумывать ответные, называться путником, жаловаться на дороговизну столичной жизни и разорение, на жару и жадность загадочного управляющего. Сетовать: злые люди – те, что с собаками были – отняли имущество и прогнали с дороги. Теперь придется идти в Мару и там искать правду. А пока что голод донимает жестоко, очень хочется купить замечательную рыбину и немедленно её запечь на углях…
Ноттэ нескоро выбрался на дорогу и побрел к порту. Он перестал слышать журчание реки лишь в ранних душных сумерках, пробуждающих жажду и наполняющих яркостью мечты о прохладном сидре. Помимо рыбины нэрриха купил у хитрого дурака за полпесеты – то есть ужасно дорого – старую соломенную шляпу, добротную рубашку с одной аккуратной заплаткой на боку, небольшой заплечный мешок и составляющие весь его груз две черствые лепешки. В голове изрядно шумело после общения с крикливым недорослем. Хотелось сесть во дворе тихой гостерии и размочить сухой горох сплетен если не тагезским сидром, то хотя бы местным молодым вином. Обдумать произошедшее еще раз, решить без ошибки: куда двигаться дальше?
