– Герцог Валериан Ламберто Траста, как я и предполагал, в замке, – вслух порадовался Эо, рассматривая шпили и флаги за стенами внутреннего города. – Малыш, надо полагать, в восторге от известия о вашем прибытии, гранд. Готовит пышную встречу. Набожности в нем на ноготь, зато воинственности – дядя Бертран позавидовал бы…
– Извольте занять подобающее сэрвэду место, – негромко предложил Факундо, раздражая все сильнее своим нежеланием выказывать страх или сомнения. – Или скиньте одеяние, не подобающее вам, еретику для всякой людской веры, ведь суть ваших личных воззрений – человеконенавистничество…
– Ошибаетесь! Ненависть – удел юнцов, я лишь рационален без детской восторженности. Но вы правы в ином: я не сэрвэд, – рассмеялся Эо, пряча злость. – Пожалуй, да. Я – нэрриха, пусть видят. Жаль, я не стригу волос коротко, было бы нагляднее.
Эо вывернулся из плена темной ткани, сбросил рясу на мостовую, ничуть не заботясь о почтении к одеянию слуги веры. Остался в красной шелковой рубахе, просторной, отделанной шитьем. Узкие брюки подчеркивали юношескую стройность тела, широкий пояс облегал талию. Эо упер кулак в бедро, гордо вскинул голову… и выругался, покатившись из седла: конь споткнулся, осел на круп и захрипел…
– Подайте другого коня, – приказал гранд без задержки.
Карета миновала последний изгиб улицы, и впереди показались ворота внутреннего города, его стража отсалютовала гостям. Над свободным шпилем замка взвился новый флаг, едва карета миновала арку ворот. Теперь все в Тольэсе могли увидеть: прибыл первый гранд. За окном кареты проплывали дома, все гуще толпились люди, слух о госте полз по городу, пробуждая у одних любопытство, у других – молитвенный восторг. Повозку с мощами святого Раймунда пытались потрогать, самые рьяные кричали, вымаливая благословение гранда и поднимая детей на вытянутых руках. Сэрвэды теснили горожан конями и убеждали на словах, зная неприязнь гранда к грубости в обращении с верующими. Суета росла, скорость продвижения сокращалась, закат темнел, как подсыхающая кровь – уже не багряный, а бурый.
Нэрриха выругался сквозь зубы и хлестнул коня, бесцеремонно расталкивая людей, стращая плетью. Так он пробился вперед и первым выехал на площадь перед главными воротами замка. Конная гвардия герцога уже создала коридор для карет, горожане шумели и теснились по сторонам. На сына штиля невежливо показывали пальцами, не узнавая или сомневаясь в происхождении. Эо ехал, старательно сдерживая злость… Пока не наткнулся, как на стену – на взгляд. Конь замер, нэрриха обернулся.
