– Где вы храните болезнь? – вполне справившись с собой, ровным голосом поинтересовался гранд.
– Патор не рекомендовал отвечать на сей вопрос, – ласково шепнул Эо. – Он полагал, вы не выдержите искушения и возьметесь делать глупости. Молитесь, Факундо. И не беспокойте меня по пустякам. Думайте о хорошем: через три дня я исчезну, а вы к осени сделаетесь святым при жизни, исцеляя еретиков и проповедуя на юге… Они ведь примут помощь, об этом я тоже позабочусь, меня, ученика покойного Оллэ, уважают в Алькеме.
Эо распахнул дверцу, рывком перебросил тренированное тело в седло. Закрутил коня, не обращая внимания на близость края пропасти, рассмеялся и ускакал. Сопровождать гранда до крепости он обещал, но не утверждал, что неотлучно будет при Факундо. Пока кареты медлительно громыхают по камням, можно домчаться верхом до озера, рассмотреть вблизи белый остров, еще раз увериться в правильности своих подлинных замыслов, подготовить необходимое для их исполнения… И догнать кареты у ворот Тольэса.
Вечер горел багрянцем.
Цвет крови впитывался в складки ряс служителей, делая их мрачно-яркими. Лицо Факундо даже в лучах заката не утратило нездоровой серости, под глазами глубже залегли морщинки, тени. Эо отметил это – и улыбнулся гранду. Играть слабыми не интересно, вот почему нэрриха охотно одобрил выбор патором гранда Факундо для доставки «провидения». Сейчас признавал этого человека занятным, пусть и докучливым, спутником. Жадно наблюдал, как Факундо запутался в своей вере, дополненной старыми грехами и новыми надеждами…
Утомленный скачкой конь под седлом нэрриха норовил опустить голову ниже и тяжело бухал копытами, спотыкаясь и вздрагивая от наказующего удара хозяйского хлыста. Эо из-под черного капюшона изучал город, оставаясь в тени, неузнанным и вполне довольным этим.
Приграничный Тольэс вырос за последние полвека, разжирел в мирной неге. На улицах в кольце внешних стен не видно воинов с оружием, словно и нет рядом границы с еретиками. Зато тут и там попадаются знаки присутствия южан: глинобитные и каменные дома нездешней архитектуры, смуглые мужчины в халатах дорогого шелка, кони с тонкой кожей и слабым ворсом, без признаков самой незначительной оброслости копыт, обычной для породистых тагезов. Речь звучит самая разная, певучая южная сплетается с гортанной горской и неторопливой, обстоятельно-текучей – привычной для запада Эндэры. Даже женщины-южанки ходят по улицам без провожатых, кокетливо придерживая край плотного головного платка – и искоса поглядывая на посторонних, хотя полагается взирать лишь под ноги и прятать не только свой интерес – но и само лицо…
