Они работали в Париже, а она, как фанера, пролетела над этим самым Парижем, не сумев стать фотомоделью даже в Экаресте. Может, все дело в том, что у нее нет таланта? Или, что хуже, она рождена быть не фотомоделью, а работать секретаршей?
Она повела девиц по коридорам к сцене — дорогу Милена знала, так как уже несколько раз за последние месяцы сопровождала показ столичных дизайнеров во Дворце съездов.
Осталось еще чуть-чуть, и они окажутся около сцены. Вдруг одна из француженок заскулила, что ей надо в туалет.
Милена уставилась на нее — а раньше сходить не могла? Или потерпеть, пока показ, и так длящийся всего несколько минут, не завершится?
— О, я всегда так волнуюсь! У меня нервы такие тонкие, — щебетала девица и, не спрашивая разрешения, ринулась к двери с изображением женщины.
Вторая тоже потянулась за ней, Милена попыталась их задержать, но францужанки, уверив, что им потребуется всего минуточка, упорхнули.
Вокруг сновали люди, слышался гомон, с расположенной рядом сцены гремела музыка. Милена снова взглянула на часы — и вдруг в голову ей пришла идея.
Она быстро подошла к двери и дернула ее. Та, конечно же, открылась. Тогда Милена принялась судорожно подбирать ключи со связки тех, что ей вручили, надеясь на то, что один из них подойдет.
Судьба была на ее стороне: подошел второй. Она быстро повернула его в замке, отлично зная, что открыть его изнутри будет нельзя.
Через несколько мгновений она увидела, как ручка дергается, и услышала приглушенные голоса француженок.
— Ах, дверь отчего-то не открывается… Но как же так! Почему она закрыта?
— Потому что я ее закрыла! — пробормотала Милена по-герцословацки и кинулась обратно в гримерную, на ходу сунув бумаги и связку ключей в урну.
— Француженки куда-то делись! — заявила она. — Я на мгновение отвернулись, а они черт знает куда исчезли!
— Экарест — выход через три минуты! — раздался голос в динамиках, и один из столичных дизайнеров, наряды которого должны были сейчас представляться, впал в ступор.
— Сколько вам надо, чтобы одеть меня? — спросила Милена, обращаясь к одной из онемевших помощниц. — Грим на лицо мне уже нанесли.
Им хватило двух с небольшим минут: благо, что в запасе имелись несколько платьев, которые модельер, вообще-то, презентовать не собирался, однако делать было нечего.
Милена босиком кинулась по коридору, держа в руках туфли на высоченных каблуках. Из женского туалета слышались тонкие крики на французском и глухой стук, но по причине всеобщего галдежа никто не обращал на это внимания.
