Тем временем тучи продолжали сгущаться, и спустя каких-нибудь пять минут после моего прихода нас ослепила вспышка молнии. Небо зарокотало, и через миг над нашими головами раздался трескучий раскат грома. Дождь, опередивший всеобщие ожидания, стеной обрушился на землю. Застигнутые врасплох, мы стали метаться в поисках крова. Филлис была в одном лишь домашнем платье, без шали и без шляпки. Действуя с быстротою молний, ежесекундно сверкавших то здесь, то там, мистер Холдсворт снял сюртук, укутал им плечи и шею моей кузины и, не тратя лишних слов, повёл нас к песчаным наносам – единственному доступному нам убогому укрытию. Устроясь под нависающим гребнем одной из дюн, мы сидели так близко друг к другу, что Филлис, бывшая между нами, с трудом смогла развести руками, чтобы снять с себя сюртук и набросить его на плечи владельцу.
– Ах, да вы совсем вымокли! – воскликнула она, коснувшись рубашки моего друга. – А вы ведь едва успели оправиться от лихорадки! О, мистер Холдсворт, мне так жаль!
Он улыбнулся, слегка повернув к ней голову:
– Если мне и суждено простудиться, то я сам виноват в том, что заманил вас сюда.
В ответ Филлис снова пробормотала:
– Мне так жаль!
– Ливень разошёлся не на шутку! – заговорил мистер Хольман. – Но сено с Божьей помощью удастся спасти. Как бы то ни было, конца этому потопу не видно, и я, пожалуй, схожу домой за чем-нибудь, что защитит вас от грозы.
И Холдсворт, и я вызвались пойти вместо пастора, но он остался непреклонен, хотя, вероятно, мудрее было бы поручить эту прогулку моему начальнику, который и без того уже успел до нитки промокнуть. Как только её отец удалился, Филлис выглянула из нашего укрытия и окинула взором охваченную непогодой пустошь: некоторые из приборов мистера Холдсворта так и остались лежать на земле. Прежде чем мы смогли бы помешать кузине, она выскочила под дождь и принялась подбирать инструменты. Мой патрон в нерешительности поднялся: он не знал, следует ли ему помочь Филлис или же нет. Между тем она триумфально возвратилась в наше убежище. С её прелестных длинных волос, которые теперь растрепались, стекала вода, глаза радостно сияли, щёки, зарумянившиеся от бега, светились здоровьем.
– Так, так, мисс Хольман! Вот это я и называю своеволием, – проговорил Холдсворт, принимая из рук Филлис спасённые ею приборы. – Нет, благодарить я вас не стану. – Между тем взгляд его был преисполнен благодарности. – Когда я давеча слегка промок, стараясь услужить вам, это крайне вас раздосадовало, и вы решили доставить мне то же неудобство, какое испытали сами, а ведь месть – это так не по-христиански!
