Игорь Николаевич ждал их на крыльце. Он взял Данила за руку, подтолкнул вперед и, неожиданно вырвав у Лиды куртку Ванечки, швырнул ее назад, в комнату.
— Вы что? — вскрикнула Лида. — Вечером уже холодно!
Игорь Николаевич втолкнул Ванечку назад в комнату, Лиду вытащил за порог и стал запирать дверь.
— Он останется дома, — срыву бросил он, поворачиваясь и спускаясь с крыльца.
— Он же маленький. Игорь Николаевич, он же будет плакать, — не могла успокоиться Лида.
— Лучше позаботься о сыне.
Лида замолчала, схватив притихшего Данилку з руку.
Игорь Николаевич уже садился за руль, когда она отперла дверцу.
— Что-то случилось? — испуганно спросила она, пропуская вперед Данилку и садясь следом.
— Захлопни получше дверцу.
— Куда мы едем?
— В Домодедово. Там нас посадят на самолет.
— Куда мы полетим? Данилу надо накормить.
— Ничего, поест в самолете. Нам далеко лететь.
— Куда?
— Понятия не имею.
Игорь Николаевич, я давно хочу спросить вас…
Лида, хоть и жила с ним, как с мужем, ни разу не сказала ему «ты» и не назвала по имени.
— Валяй.
Игорь Николаевич вырулил на асфальтированную дорогу и поехал вдоль поселка. Кто-то, обеспокоенный отсутствием всякой связи с Москвой, пытался остановить машину, голосовал, но бесполезно. «Жигули» неслись мимо, набирая скорость. И вскоре Игорь Николаевич включил фары, потому что начало темнеть.
— Почему мы живем за городом?
— А что? Не нравиться?
— Нравится. Просто не в том дело. Вы же уже не лечите моего сына.
— Это кто тебе сказал? Я наблюдаю его.
— А это излечимо?
— Не знаю. Надо поглубже изучить патологию.
— Но ведь лечат в больнице, ну, в санатории.
— У твоего сына очень редкое заболевание.
— Еще я беспокоюсь о Ванечки. Ему же всего 6 лет.
— Ничего с ним не случится.
— Куда мы сейчас едем?
— Не будь дурой. Я же сказал, что не знаю.
Тут Данилка, с любопытством разглядывая темное шоссе, оторвался от стекла.
— Не смей называть мою маму дурой! — крикнул он со злостью в голосе. — Она моя мама! Понятно!
— Ого, заступник, — откликнулся Игорь Николаевич, стараясь подавить в себе внезапно возникший страх перед сидящим за спиной ребенком. Ни при каких обстоятельствах он бы теперь не обернулся. — Видала, мать, какой у нас теперь рыцарь вырос.
Лида, приняв все за чистую монету, обняла сына, ласково при этом говоря:
— Солнышко мой золотое.
— Ты мое солнышко, — отвечал ей мальчик, сам обнимая ее.
Пока доехали до Домодедова, совсем стемнело. Данилка всю дорогу не отрывался от стекла, глядя, как редкие фары то обгоняют их, то несутся навстречу.
