Вскипятив чай, она села с ребенком за стол, немножко порисовала, потом они покатали на двух оставшихся маленьких грузовичках солдатиков, послушали радио, потом снова немножко поели. Заснули оба уже утром, когда у соседей захлопали двери.
Во сне Данилка плакал тихо и горько, словно маленький потерявшийся щенок, и Лида в полусне обняла его, чувствуя, как из-под ребенка вытекает на пеленку лужица.
После обеда, проснувшись и накормив ребенка, все постирав и развесив, Лида решила пойти с ним к врачу, потому что ее напугали ночные кошмары ребенка, его плач во сне и усталый замкнутый вид днем.
В детской поликлинике Лида заняла очередь. Она так и осталась последней, потому что все, кто приходил после нее, с уверенным видом входили к врачу, даже не глядя на сидевшую в кресле у стены женщину. Все это были хорошо одетые дамы, оставляющие за собой шлейф из запаха дорогих духов, долго остающиеся в непроветриваемом помещении. За собой они вели холеных пухлых детишек и мужей из породы хорошо обеспеченных. Очередь, хоть и медленно, но рассасывалась. Лида со своим ребенком долго оставалась одна, и терпеливо ждала, когда выйдет очередная такая дама.
Вот та, в сопровождении маленькой дочки и толстого лысого мужа выплыла, долго говоря через порог и наконец пошла по коридору, стуча высокими лакированными каблуками. Лида встала, увлекая за собой притихшего сына. Но врач сам появился на пороге, держа в руке сигарету с фильтром и разминая ее.
— Вы ко мне? А это ты. Что-то случилось? Подожди, пока покурю. А то пойдем, посидим на скамейке, там все и расскажешь.
Лида кивнула, помогла слезть с сидения своему сыну и покорно пошла за врачом, ведя ребенка за руку.
В маленьком больничном скверике они сели на скамейку. Мужчина торопливо закурил и бросил подальше от себя обгорелую спичку.
— Ну, выкладывай, что у вас за проблемы.
— Данила начал кричать во сне.
— Опять отец избил?
— Нет. Наш папа умер.
— Когда?
— Пятый день сегодня.
— Да. А у меня на той недели жена ушла. Ну ладно, это я так, к слову. Данил Батькович, а Данил Батькович, давай-ка, парень, сгоняй вон до того угла, видишь, там буфет есть. Посмотри, он закрытый уже, или нет. Ладно?
Данилка молча кивнул, медленно слез с лавки и пошел в указанном направлении. Пройдя немного, он начал убыстрять шаг, потом побежал.
— Значит умер. Естественно, смерть отца — большая травма для психики. Он просто кричит, или произносит какие-то слова?
— Он говорит: «папа, не бей».
