— Он был сильно напуган отцом?
Лида молча кивнула.
— Умер он случайно не при ребенке?
— Почти что. Мы ушли на улицу, а вернулись — папа лежит мертвый.
— Что же с ним, если не секрет?
— Сказали, что — кровоизлияние в мозг.
Врач кивнул, стряхивая с сигареты пепел в сторону от себя.
— Да.
— Знаете, в тот день, когда умер Паша, Данил первый раз заговорил.
— И что же он сказал?
— «Я убил папу». Это плохо?
Врач пожал плечами.
— Видишь ли, ребенок, хоть и маленький, а тоже человек. Жестокий отец вызывал в нем ненависть и любовь вместе. Ребенок испытывал перед ним страх и желал ему смерти. Желание это ушло в подсознание, и смерть отца он воспринял, как его исполнение. Значит теперь отец должен отомстить ему. И он мстит — ночными кошмарами.
— Это плохо?
— Я выпишу успокоительное. Попьете недельку, а потом я проведу с ним психотерапевтический сеанс. Я ведь еще прошел курс психотерапевта, правда практикую редко.
— Это поможет?
— Стопроцентной гарантии нет, но когда вытесненное выходит из подсознания, снимается… Здравствуйте, Вероника Павловна. Как жизнь?
Проходившая мимо очень толстая женщина в халате кивнула, даже не остановившись, лишь небрежно бросила:
— Ничего, живем. Как сам?
— Пойдет.
И она удалилась, как перекормленная гусыня.
А врач бросил выкуренный почти до фильтра окурок в урну и поднялся.
— Пойдем, я выпишу рецепт.
Лида встала. Данилка, давно уже вернувшийся, пытался оседлать пенек.
— Идем, Даничка.
Мальчик подбежал к матери и послушно взял ее за руку. Врач наблюдал за ним, стоя вполоборота. Случай этого мальчика, как он знал, стал иллюстрацией к докторской диссертации его однокурсника. А сам он так и оставался простым врачом невропатологом в детской поликлинике, имеющим часы в подростковом центре.
Он в сердцах повернулся и медленно пошел через вестибюль, и Лиде с сыном пришлось очень постараться, чтобы не обогнать его.
И тут откуда-то из-под лестнице под ноги ему выскочила большая толстая крыса. Она вильнула между туфлями и, волоча хвост, бросилась в сторону. Врач от неожиданности повернулся, следя за ней, а Лида молча шарахнулась к стене. Вскрикнула одна женщина, завизжала другая.
Данилка, сжимающий руку матери и напряженно прижимающийся к ней, постепенно расслабился, продолжая наблюдать за мечущийся крысой. Первый страх у той прошел, и она замедлила бег, агрессивно скаля зубы. Потом она остановилась, подняла морду и зашевелила усами, принюхиваясь. При виде этого женщины снова завизжали. Лида сильнее прижалась к стене, а единственный мужчина среди них продолжал наблюдать.
