Александр гневно взглянул на Сэлвера, взял у того из рук свечу, и принялся зажигать свечи в огромных железных подсвечниках по периметру комнаты.
Я присела возле Генри.
— Ты здесь давно? — спросила его я. Вдруг он тоже почувствовал что-то странное?
— Не знаю, — ответил Генри, — Может час, а может минут пять. Я слеп, мое время течет по-иному.
Я положила свою руку поверх его: почему-то мне вдруг стало ужасно жалко юношу, всю жизнь проводящего в черном мешке.
— Розалинда? — внезапно тихо спросил Генри, — Вам тут не было как-то не по себе?
Я насторожилась.
— Были мгновения, — продолжил Генри, — Когда темно было даже мне…, -он сделал паузу, — Разве не странно?
В этот момент часы пробили двенадцать. Аукцион начался.
Часы пробили двенадцать. И я очень хотела бы сказать, что в этот момент началось нечто необычайное: будто все вокруг замерло, старинные часы остановили свои стрелки, свечи загорелись ярче, вся комната вдруг наполнилась людьми, и лицитатор, словно тень, появился прямо из своего постамента… Но все было не так.
Часы пробили двенадцать.
Ко мне подошел Александр, успевший зажечь почти все свечи. Он подал мне руку, я послушно взяла ее, прошептав Генри «Извини, мне пора…». Вместе с Александром мы заняли два стула в самом последнем ряду (хоть народу было и мало, номы не должны были участвовать в торгах — семья Магс лишь следила за всем).
Сэлвер Освальд сел в самом первом ряду, вальяжно вытянув ноги вперед.
Мне он уже не слишком нравился, хоть это и было одной из тех ошибок, которых господин Холмс так умолял нас избегать: заведомо предвзятое мнение.
Вскоре в зал вошла и его сестра. Она внесла в зал легкий аромат дорогих духов, рубины в золотых волосах и какое-то странное, гнетущее чувство. Или это опять была моя предвзятость?
Генри Соквел сидел чуть впереди нас. С официальным началом торгов он натянулся как струна, и пальцы его тихо постукивали по набалдашнику трости для слепых.
Следом за Амандой в зал вошел гордого вида старик в дорогом костюме черного цвета. Его волосы был сплошь седыми, на глазах блестели очки. Возможно когда-то его лицо было красиво. Но сейчас остались лишь осанка, твердая поступь и холодный орлиный взгляд.
Не с кем не здороваясь, старик сел на стул в середине одного из рядов.
Грэйс Арон молча последовала за отцом.
Тихо, как и подобает хорошей дочери, она села возле лорда Кендра Арона.
— Какие у всех тут натянутые отношения, — подумала было я, и тут же за моей спиной раздался смех.
