Розалинда. Детектив | страница 23
Я повернула голову туда, куда уперся взгляд Александра.
Перед нами стояло самое серое существо, которое я когда-либо видела в своей жизни.
Это была девушка невысокого роста, в светло-фиолетовом платье очень простого покроя.
У нее были русые волосы, сложенные в аккуратный пучок. Бледное личико с милыми, но ничем не примечательными чертами. Маленькие розовые губки были сложены в тонкую линию. И какие-то серые, блеклые глаза, обрамленные не очень длинными и не слишком пушистыми ресницами.
В целом, конечно, ничего. Но ничего особенного — это точно.
Интересно, создалось бы у меня иное первое впечатление, не знай я, кто это?
Но я знала.
Грэйс Арон.
Девушка, в которую по словам моей подруги горничной, был влюблен Александр Магс.
И, похоже, горничная не врала.
Александр стоял, словно язык проглотивши. Будто к нам на землю спустилась богиня, а не мадама в бледном платье.
— Добрый день, господин Магс, — произнесла Грэйс.
Голос ее был тихим. Мягким. Этакий бархатный шепот.
— Вы не представите мне свою спутницу?
Александр покраснел, (неужели он это умеет?!) и промямлил:
— Это дочь двоюродной сестры моей мамы — Розалинда. Она приехал помочь на аукционе.
— Очень приятно.
Грэйс подарила мне улыбку-бабочку: та слетела с ее маленьких розовых губок, на секунду мелькнула на лице, и исчезла где-то в бесконечности.
— Мне тоже очень приятно, — соврала я.
(Скажу честно: терпеть не могу тихих цап)
— Я за отцом, а потом сразу на аукцион, — сообщила нам Грэйс, будто это кому-то интересно, — Надеюсь вас там увидеть.
И она удалилась дальше по коридору.
— Интересно, тут еще чем-то можно занятья, кроме аукциона, или почему она лишь надеется нас там увидеть? — прокомментировала я.
Но Александр, которого из румянца уже бросило в холодный пот, лишь закрыл лицо руками, что-то тихо пробормотал про себя, а потом еще грубее схватил меня за локоть и потащил дальше:
— Прекратите паясничать, Розалинда, у нас еще масса дел!
Может, мне тоже притвориться серой молью, чтобы люди были со мной хотя бы вежливее?
Александр буквально втащил меня в комнату за камином. Там было очень темно, и пока мои глаза привыкали, я слушала. Что же можно слушать в абсолютно темной комнате? Только истинную тишину.
В комнате, где должен был проводится аукцион, не обитало и единого звука. Я не слышала хруста деревянных половиц, производимого другими участниками в их комнатах, не слышала шума дождя на улице, не слышала даже лошадей, которые должны были находиться под нами в конюшне.