— Умывать Солнцеликого!
Император нагишом сидел на трёхногом табурете, дремал, прикрыв глаза, клевал носом и временами пытался почесать яйца. Я стоял за его спиной, с гузуагом на плече — бдил. А вокруг творили своё священнодействие постельники, умывальщики и брадобреи. Пока один извлекал из серебряного таза с тёплой водичкой одну ногу императора, другой уже стоял наготове с полотенцем, а третий лелеял тонкую шерстяную ленту, чтобы обмотать вокруг царственных ступни и икр. Временами какой-нибудь мойдодыр плескал в рожу императору ароматической жидкостью — тот фыркал, жмурился и вяло порывался наотмашь съездить докучавшему по сусалам. Улучив момент, набегал чесальщик и проводил костяным гребнем по седому колтуну. Император сипло взрявкивал: «Чего ждёшь, ниллган? Убей этого злодея!» Я не шевелился. Император всего лишь мрачно подшучивал. Да и убивать по чесальщику за утро — бессмысленное занятие. Всех не изведёшь…
— Одевать Солнцеликого!
Кряхтя, морщась и жалуясь на судьбу, Луол поднимался с табурета, который немедля уносили с глаз долой. И то — нечего императору рассиживать, когда за утро накопилось столько государственных дел!.. Первый постельник ловко натягивал на царственные чресла расшитую сакральными орнаментами гимру, прилаживал кожаный передник «оорамд»… ядовитые на язык юруйаги, я слышал, называли его «оорамр», что переводилось как «последний страж спереди»… опоясывал широким, в две ладони, шёлковым поясом и тут же отскакивал, чтобы уступить место другому, с декоративным панцирем наперевес. Ну, декоративный-то он декоративный, а ни стрелой, ни кинжалом эту дублёную по особой технологии, обшитую бронзовыми бляхами кожу белого носорога из долины Лэраддир не пробить… На шею Луолу надевали «агзау» — нашейный обруч из витого золота, какой в традиционной археологии принято называть гривной; затем «эрлмиэ» — знак богоподобной власти, какой-то тёмно-зелёный драгоценный камень, огранённый в форме паука, на тяжёлой плоской цепи; на голову водружали «югдмид» — что-то вроде простецкой короны, медная спираль с тремя полураспустившимися крылышками. Уже совершенно готовому к выходу в свет императору вручался «орлгэг-огьямул» — скипетр в форме молота, символизировавший власть над Древними Пауками, и самым последним, обозрев Солнцеликого с ног до головы и не обнаружив изъяна, к нему подходил Дзеолл-Гуадз и подавал меч.
— Сопровождать Солнцеликого!
Луол сообщал своему лицу выражение державной значимости и делал первый шаг по направлению к выходу из спальни. Я следовал за ним, не отставая ни на шаг. А с боков в зловещем молчании выстраивались юруйаги… Я с ненавистью следил за ними, они — за мной, а бедолага Элмайенруд косыми от усердия глазами — и за братцами, и за мной. И только императора, похоже, всё это забавляло…
