… В том, что мои предположения не беспочвенны, я убедился сразу, поскольку бородатый жрец время от времени словно бы невзначай проводил рукой по стене, будто бы сверяясь с одному ему понятной картой подземного лабиринта. Когда прямо перед его носом коридор раздвоился, он лишь удовлетворённо и, как мне померещилось, с некоторым облегчением, кивнул кудлатой башкой. Затем неразборчиво каркнул какое-то указание: чёрные латники с готовностью посеменили налево, за ними безучастно, не глядя по сторонам, прошествовал Луолруйгюнр. Я невольно дёрнулся вдогон — жрец остановил меня властным жестом:
— Позже.
Позже так позже.
И мы двинулись направо. Здесь жрец чувствовал себя намного уверенней, здесь была его епархия, которую он знал как свои пять пальцев. В стенах всё чаще появлялись ходы, из которых тянуло свежим воздухом, и двери из просмолённого дерева, перехваченного полосами кованого металла, меньше всего смахивавшего на бронзу. Уж не метеоритное ли железо? До эпохи, когда в мире начали плавить железо из руды, оставалось почти полтора тысячелетия. Или мы имеем развитой железный век в отдельно взятой империи?.. Я невольно перевёл взгляд на гузуаг в своей руке. Этот сияющий, даже в тусклом пламени светильников отливающий морозной синевой клинок… это подозрительно сходствовало с отличной углеродистой сталью, и даже с булатом.
Историку-фундаменталисту было от чего сойти с ума. Но в последнее время я стал мыслить более широко, чем это предусматривалось «Вестником древней истории».
Прежде чем я успел сделать какие-то выводы и выстроить гипотезы, жрец остановился перед устрашающих размеров гранитной плитой.
— Мы пришли, — сказал он.
Пришли так пришли.
Я ждал, ничему не удивляясь. Жрец упёрся ладонями в плиту, приналёг, и эти две тонны гранита легко и бесшумно откатились. Никаких геркулесовых подвигов — обычная механика, хотя, не скрою, прекрасно отлаженная… Открылся тёмный проход в полтора человеческих роста. Жрец жестом велел мне идти первому, сам шагнул следом, снова приложился, на сей раз к стене — плита стала на место.
Я сделал несколько шагов, без особого пиетета подталкиваемый чуть ли не коленом под зад, уткнулся лицом в какую-то вонючую шкуру, брезгливо отпихнул её…
— Пфф! — это воздух вышел из меня, как из проколотого шарика.
Бронзовый век с анахронистической примесью железного в одночасье сменился пошлой роскошью античности.
— Здесь ты будешь жить, ниллган.
Ещё бы! Конечно, буду! И даже как буду!
