Кирилл почувствовал, что затекла спина и сполз вещевой мешок, с силой подтянул его, тяжесть как бы убавилась. Кирилл поправил болтавшийся бинокль в кожаном футляре на ремешке, переброшенном через грудь. Здесь, в лесной гуще, бинокль представлялся вещью, до смешного ненужной. Не было горизонта, и высоты не было, лишь небольшая щелка над головой, вокруг лес, только лес — зеленая пустыня. «Все пустыня, даже города, если в них не встретить людей», — додумал Кирилл.
Шли разбросанно, по двое, по одному. Михась время от времени опережал отряд, отыскивая среди болот прохожие места. В плащ-палатке он сливался с мутной зеленью, и когда, высокий, двигался впереди, казалось, шагало стройное дерево.
Ветер пах осинником, и запах этот, донесшийся издалека, тотчас уловил Михась.
— На осинник бы, — посмотрел на Кирилла. — Чтоб не в мокро идти.
Вошли в осинник. Встрепанные ветром хмуро-зеленые осины дружно покачивались, сбрасывая шум, который уже не держался на их вершинах. Видно было, как ветер шарил в траве, приподымая опавшие листья.
Паша на ходу сломил ветку и, причмокивая, грыз тонкую, остро пахнувшую кожуру.
— Вместо курева? — ехидно буркнул Тюлькин.
— Не-э… Вместо водки. Корка у осины с горчинкой. Как у «белой головки».
— А! — хмыкнул Тюлькин. — Тогда жуй в меру. Таскать тебя, пень-колоду, некому.
— Я и пьяный сложу тебя, кину в вещмешок и понесу.
Потом потянулся березняк. Дохнуло сыростью, опять зачавкало под ногами. Чаще стали попадаться малорослые болотные сосны с искривленными стволами и облезлыми, почти лысыми вершинами. «Вот они здесь какие… — подумал Кирилл. — Сосны! Гордые, красивые. А здесь вот они какие. Чушь-дерево, разве что на дрова. А покрепче тех, что на доброй земле стоят. Стволы как из железа…» Трудная эта природа, худая, жесткая земля, на которую солнце скупо роняло свою благодать, сделала их выносливыми. Потому и выжили. И опять подумалось о хлопцах. Все больше и больше верил он в них и оттого чувствовал себя сильнее. «У жизни и злой бывает климат. Эти выдержат любой… Настоящие ребята. Кремень!»
— Теперь вправо бы. — Михась вывел Кирилла из раздумья.
Кирилл посмотрел на него: вправо? Карта показывала, если свернуть вправо, отряд отклонится от маршрута километра на три. Три километра лесного болотного бездорожья, с увесистой поклажей. Тут призадумаешься.
— Крюк, понятно, — пожал плечами Михась. — По карте всегда все прямо. Да ведь ниже, влево, пошла осока. В мокрое, значит. Болотные деревья, глядите, повертывают туда. Там совсем не пройти. А правее вон поредела ольха. Так вправо?
