— Вы довольны, что сами ничего не знаете, вы из зависти не хотели, чтоб молодая девушка была воспитана как следует…
— Не грешите, братец, — прервала она, вспыхнув и вдруг удержавшись, — вы понятия не имеете, как я люблю Катю: я бы жизнь отдала, чтоб она была как все… но мне ее счастье всего дороже. Ну, что ж, выучили бы ее там петь, танцевать, английскому языку… Что ж в этом бедной девушке? Куда ей идти потом? Ведь она бедна; жениха образованного ей бы никогда не найти. Вы лучше сами знаете: всякий ищет богатых. В гувернантки?.. Боже ее сохрани и помилуй! Чтоб я допустила мою девочку идти за кусок хлеба в чужие люди, сносить чужие капризы… Господи, я и вообразить не могу! Не говорите, братец; если в вас есть капля любви к нам, и не поминайте мне об этом!
— Немножко поздно и поминать, — возразил Сергей Андреевич, — вы сами все это устроили; вам, конечно, все должно казаться прекрасно устроено. Но вам целый свет скажет: глупо, глупо, глупо. Лучше девушке быть гувернанткой…
— Но она не может, она ничего не знает! — вскричала Прасковья Андреевна.
— Ну, дома сидеть, в девках остаться, чем выскочить, повторяю, за кого попало, с улицы, за писаришку, — срам сказать!
— Позвольте, однако, за что такая гордость? — прервала Прасковья Андреевна, — вы сами разве не начинали служить?
— Не с писарей я начинал, не с писарей, не с писарей!
Сергей Андреевич уже кричал.
— Знаю я это, — возразила сестра, — да ведь не дешево стоило и выучить вас, чтоб вы не в писаря попали!
— Не вы за меня платили, сестрица!
— Я не говорю этого.
— Я, кажется, вам не обязывался моим воспитанием. Вам угодно считать…
— Полноте, братец, что вы привязываетесь? что я считаю?
— С чего вы взяли, что я привязываюсь? Я вас очень понимаю, очень! Я вас давно знаю: вы начнете с Иванова вашего, а я знаю, куда вы клоните!.. Извольте продолжать… что ж? я готов, ну-с?
— Что вам угодно?
— Вам угодно, а не мне… мне все равно! Вам угодно считать доходы ваши, поверять… почему я знаю, тут не поймешь!
— Уж и видно, что вы сами себя не понимаете, — отвечала Прасковья Андреевна с обидной и спокойной улыбкой, — вы хотите сказать одно, а как вертится у вас в голове другое, старое, непокойны вы — так вам и кажется, будто и другие все к тому же клонят…
— К чему? извольте сказать! — вскричал громовым голосом Сергей Андреевич.
— Ох, господи! — застонала Любовь Сергеевна.
Вера приросла к месту.
— К чему? что вам кажется? — продолжал Сергей Андреевич.
