— От хозяина?
Ардабьев теряется, не сразу кивает.
— Где отбывали?
Ардабьев рад бы не касаться этой темы, но в собеседнике есть мягкая властность, заставляющая подчиняться.
— Есть такие две реки: Верхняя Тунгузка, Нижняя Тунгузка.
— Случалось по служебным делам… Дома ждут?
— Жена, — и тут неудержимая счастливая улыбка заливает лицо Ардабьева, просветляет глаза. — Жена… — повторяет он, растроганный чуть не до слез, и, стесняясь волнения, отворачивается.
…И вот он уже сидит в купе Коваля и рассказывает:
— Прибыл я в лагерь хилый, назначили библиотекарем. Ох и били меня! «Давай детектив!» А я им какую-нибудь «Белую березу» или «Мать». Ну и… Потом работал со всеми, все-таки лучше. Четыре года трубил…
— По какой статье?
— Об этом не хочу, — уклоняется Ардабьев. Взгляд его и здесь все тянется к окну, на волю, и сами собой выговариваются стихотворные строки:
О край дождей и непогоды,
Кочующая тишина,
Ковригой хлеба…
Ардабьев спотыкается — забыл. Коваль без запинки подхватывает:
Ковригой хлебною под сводом
Надломлена твоя луна.
И добавляет:
— Есенин.
Двое возбужденных парней — высокий и коротышка — наблюдают сквозь стеклянную стенку почты, как люди получают пенсию.
Первым в этой небольшой очереди стоит мужчина весьма преклонных лет. Он кладет деньги в кошелек, кошелек в карман и потихоньку выходит на улицу.
Парни дают ему немного отдалиться, нагоняют и заступают дорогу.
— Деньги! — остервенело требует высокий и показывает лезвие ножа.
Улица не оживленная, но и не пустынная, и старик, пожалуй, не столько испуган, сколько поражен наглостью парней. Они действуют напропалую, не заботясь даже о собственной безопасности, и готовы, кажется, на все.
Пенсионер какие-то секунды мешкает исполнить требование, оглядывается в надежде на помощь. Коротышка с собачьим рыком стискивает его руку, охранительно прикрывавшую карман, выхватывает кошелек, и грабители быстро отходят, скрываются за углом.
Они входят в дискотеку и топают прямиком в туалет.
Здесь в одной из кабинок торгует розничный продавец наркотиков.
Грабители расталкивают небольшую, выстроившуюся к нему очередь.
— Боря! — Высокий протягивает кошелек пенсионера торговцу.
Тот, вынимая содержимое, констатирует:
— Две дозы, — он возвращает пустой кошелек и присоединяет к нему шприцы разового пользования.
У Бори есть и уколоться, и покурить. Курят в открытую, со шприцами скрываются в кабинах.
Двое подростков выбираются из разгоряченной толпы танцующих и тоже направляются в уборную.
