Словно горы ударились друг о друга, такой грохот прозвучал, когда встретились воины с копьями наперевес. Кони присели на задние ноги от силы удара. Разлетелись на мелкие щепы копья.
Воиы спешились, началось сражение на мечах. Быстрее ветра мелькают клинки.
Всегда разрубал Александр противника от темени до пояса, со свистом бури рассекает воздух его меч, но не может одолеть он воина Собаки.
Как молния, мелькает и сверкает его меч, не дает Александру подступиться близко.
В страхе покинули гнезда птицы, от лязга и звона оружия поднялись они в воздух, кружились над деревьями, боясь опуститься.
Опустился на луг лиловый вечер, иссякают силы соперников. Часто и тяжело, как кузнечный мех, дышит Александр. Медленнее поднимается и опускается меч воина Собаки.
И свершилось неожиданное, некое таинство словно пробудилось. Как только зашло солнце за башни замка, и его последний луч словно на прощанье задержался на мече воина Собаки, сверкнул на лезвие, появились свежие силы у него. Да такие сокрушительные, что зашатался Александр от удара, потемнело у него в глазах.
– Прекратим бой – наступила глубокая ночь! – вскричал остатками сил Александр и без сил рухнул, как подрубленный дуб, на землю. Далеко откатился с головы его шлем, ремни которого не выдержали страшного удара.
– Чиста, чиста Ирина! Невиновна, невиновна она! – гулко, от чего задрожали листья на деревьях, прокатились громкие радостные крики над широким полем.
Наступил ногой воин Собаки на грудь поверженного противника, приставил свой меч к горлу Алксандра.
– Говори, ты оклеветал боярину Ирину? Признаешься ли ты в своей вине?
– Признаюсь, – глухо ответил Александр, – я оклеветал ее! Пощади, благородный воин!
С гордостью и достоинством повернулся воин Собаки к царю:
– Повержен мой противник, покаялся в содеянном зле: невиновна боярина Ирина. Пощады просит. Подари ему жизнь, царь.
– Смерти достоин Александр, ибо так будет справедливо, – ответил Царь, – но ты сам волен, жить ему или умереть.
– Я дарю тебе жизнь, Александр, – сказал воин Собаки, – но мое условие таково: пусть отныне твой меч служит только доброму делу.
Подошли двенадцать слуг к поверженному. С трудом подняли они своего господина, положили его на носили и унесли прочь, чтобы никто не смеялся над проигравшим.
Не разделяла Ирина радости окружающих, тревогой, страхом сжалось ее сердце. Жгла мысль:» Если уплывет рыцарь, что будет с ней? И почему собака ждет у берега, не увозит ладью?»
