Пройдя с полкилометра, мы сошли с дороги и очутились в нарядном осиннике.
— Тут должны быть грибы, — спокойно сказал он.
— Если и есть, то поганки или еще какие-нибудь несъедобные.
— Знаешь, со мной можешь ничего не бояться. Я беру не по виду, а по чутью. Беру, чищу, мою и ем. И никогда не ошибаюсь. Жив, как видишь.
Лучше бы ему не дразнить было судьбу, не искушать.
Грибов тут было много, они напоминали наши маслята, с ярко-желтой губчатой или моховой изнанкой, с коричневыми сопливыми шляпками. Он кинулся их собирать, просто визжа от восторга. Мне же их вид не понравился. После долгих поисков я набрел на типичный белый гриб и с удовольствием погрузил его в свой пакет.
На следующей полянке было полно каких-то серых, сухих грибов с зонтичными шляпками, похожих на наши грузди, но бледнее.
— Ну уж эти-то нельзя рвать точно! — злорадно провозгласил я.
— Чего ты понимаешь! — Он споро стал резать и кидать в свой короб белые перевернутые зонтики. — Поджарить — пальчики оближешь!
Он меня начал раздражать. Меня вообще раздражает категория людей, которых можно отнести к «хозяевам» жизни. Этот дежурный оптимизм, уверенность в себе, в правильности всякого своего действия, даже не уверенность, а сама, действительно, уместность и рациональность всего, чего бы они ни делали, бесили меня. Мне такая безотказность окружающего мира не мерещилась даже, я жил в сомнениях и ошибался без удивления. Меньше всего я шел, опираясь на расчет и рассудок. Под локоть меня постоянно толкали не те силы. Импульсы, что ли?
Серых грибов я тоже брать не стал. Вместо этого прочел ему нотацию.
— Всякий, кто вот так безоглядно топает по жизни, рано или поздно спотыкается и падает! — закончил я.
— Главное — не усомниться! — парировал он.
Мы пошли назад, домой. Он шел позади, казалось, о чем-то задумавшись. А я сбился с пути. Мы оказались на задворках чужой усадьбы и, чтобы скорей выбраться, ссыпались куда-то напролом, перелезли через низкую ограду и оказались на кладбище. Старое немецкое кладбище было ухоженным. Памятники отличались выдумкой и солидностью: ангелы, скорбящие женские фигуры, плиты в виде свитков, скрижалей, щитов…
Даты были все из уже позапрошлого и прошлого веков.
— Ты уверен, что они не видят нас? — ни к селу, ни к городу спросил я. Хотел-то я спросить совсем другое: «Ты уверен, что будешь жить вечно? Не превратишься в прах, из которого вырастет в лучшем случае гриб? И хорошо, если не ядовитый?» Но он меня понял.
