Она попыталась помочь женщине подняться, но тут у нее на пути встала какая-то девушка с прической в виде растрепанного конского хвоста. Она выхватила пакет из рук Грейс и с победным кличем извлекла оттуда пончо.
— Грязная убийца, — завопила она. Грейс не успела среагировать, она все еще пыталась поднять распростертую на тротуаре женщину, а насмерть перепуганный бассет-хаунд метался, еще туже затягивая поводок вокруг ее толстых лодыжек. Грейс стояла на коленях, а рядом топали худые ноги в грязных кедах и мелькали потрепанные джинсы. Она сумела поймать пса за ошейник и отстегнула поводок, а потом поднялась на ноги, схватила пожилую женщину за руку и помогла той принять вертикальное положение. Освободившийся бассет-хаунд бросился наутек, было слышно, как его визгливый лай звучит уже далеко по улице.
— Собака убежала в ту сторону, — сообщила Грейс женщине.
Потом еще пару минут ушло на то, чтобы отыскать демонстрантку, укравшую ее пончо, но та и не собиралась убегать — она стояла на месте и размахивала пакетом над головой, как будто это был захваченный вражеский штандарт.
— Отдайте его мне, — потребовала Грейс. — Немедленно отдайте! — Она попробовала выхватить пакет из рук девицы — скидка скидкой, но покупка обошлась ей в сорок долларов, однако та оказалась на удивление проворной. Взмахнув мускулистой рукой, достойной толкательницы ядра, она перебросила пакет через стену в чей-то двор. — Ну и какая от этого польза бедному созданию? — пожелала узнать Грейс. — Там был всего лишь мертвый кролик, а не святой Лазарь.
Демонстрантка победным жестом вскинула сжатый кулак. Она что-то орала, и ее разинутый рот находился всего в нескольких дюймах от лица Грейс. Девица вела себя так, словно совершила нечто выдающееся, какой-то храбрый поступок, чуть ли не подвиг, а вовсе не выбросила одежду стоимостью сорок долларов. На мгновение Грейс возненавидела ее, и этого мгновения оказалась достаточно, чтобы она заехала кулаком ей в зубы. Но как только костяшки ее пальцев соприкоснулись с челюстью девицы, она уже пожалела о своем поступке.
В полицейском участке Грейс решила, что бессмысленно доказывать, будто она не имела никакого отношения к демонстрации, а была всего лишь обычной покупательницей, случайно оказавшейся в самом центре этого столпотворения. Поэтому она тихо сидела вместе с остальными на скамье, протянувшейся вдоль стены маленького участка, ожидая своей очереди на допрос. Процедура отняла массу времени. Прошел целый год со времени последней антивоенной демонстрации, и, если не считать нескольких бытовых ссор и одного случая превышения скорости (парень ехал в автомобиле своего папаши), то преступности в Кендалле почти не отмечалось. Грейс заподозрила, что в полиции впервые появилось столько подозреваемых. Должно быть, она задремала, поскольку, придя в себя, обнаружила, что толпа рассосалась и в очереди перед ней томилось уже меньше десяти человек. Среди них был и юноша, которого она тщетно высматривала все эти дни: Джефферсон Макгроу. Грейс стала во все глаза рассматривать его. Была у нее такая дурная привычка — в упор смотреть на собеседника, приводившая в отчаяние миссис Шилд. Но Грейс только отшучивалась: какой прок от людей, если их нельзя хорошенько рассмотреть?
