— Нет.
— Он, старый черт, был бы только рад, если бы весь мир узнал о его любовных похождениях, но Луиза сделана из другого теста, ты же знаешь, насколько она скрытная.
Грейс пожала плечами.
— Могу себе представить.
— Именно. Но в их отношениях с дедом произошла резкая перемена, уж это мне известно. Между ними возникло взаимопонимание. В последние годы своего брака они стали очень близки. У меня так и стоит перед глазами картина, когда они вдвоем, рука об руку, прогуливаются по парку: он опирается на нее, и оба покачиваются, как тростинки на ветру или как дети, только что научившиеся ходить. Это был странный, но милый союз: он, художник, экстраверт, мужчина, который видел привидений и любил женщин, и она, такая отстраненная, не от мира сего, читающая длинные списки из прачечной, единственная женщина в мире ростом шесть футов, умевшая оставаться незаметной. Он полностью зависел от нее, следуя за ней подобно тени.
— Миссис Шилд утверждает, что в списке из прачечной можно почерпнуть много любопытного, особенно после того, как бедная Марджори обнаружила в нем пару женских бриджей цвета «брызги шампанского», занесенных в него вместе с рубашками ее собственного супруга. Тем не менее, почему бы тебе не попробовать поговорить об этом с Луизой? Может быть, она не станет так уж сильно возражать, и твои опасения окажутся напрасными? Большая часть того, о чем ты собираешься писать — по крайней мере то, что по-настоящему имеет значение, — дела давно минувших дней. Мне представляется, что Артур — один из тех людей, по поводу смерти которых не удивляются: «Как! Он умер?», а философски замечают: «Боже мой, а я и не знал, что он еще жив».
— Ладно, пришло время освежиться, — заявил Ной, наливая воду. — Сначала надо насыпать заварку, а только потом залить ее водой, причем кипящей. В этом и состоит секрет хорошего чая.
— Это всем известно. — Грейс поднялась с места и принесла мед, сняв баночку с полки над плитой. — По-моему, тебе все-таки стоит поговорить с ней.
Он улыбнулся ей:
— Конечно. И поэтому ты должна еще сильнее восхититься моими моральными принципами, которые не позволяют мне продать бабулю с потрохами… — Он оборвал себя на полуслове и уставился на нее. — В чем дело? Ты ведь понимаешь, что я шучу. Деньги, конечно, неплохие, но…
— Все нормально. Просто ты только что напомнил мне, почему я перестала заниматься фотографией.
— Собственно, я хотел спросить тебя, не сделаешь ли ты исключение.
