Когда они вечером лежали в постели, Эндрю сказал:
— Очень мило с твоей стороны было согласиться помочь с журналом. Леонард был удивлен, а я нет. Ты носишь защитную оболочку, а я первый разглядел под ней твою мягкую и добрую сущность.
Грейс мысленно улыбнулась: мальчишки всегда и во всем хотят быть первыми.
— Как ты думаешь, могут ли поступки управлять чувствами? — спросила она у него.
— Что ты имеешь в виду?
— Например, ты мил и заботлив, поэтому и ведешь себя мило, и всегда стараешься помочь. Но что, если в душе ты стерва и просто скрываешь это, стараясь поступать хорошо и делать только добро? Могут ли чувства сравняться с поступками, так чтобы в конце концов ты на самом деле стал милым и добрым?
— Любимая, уже поздно. — Он навалился на нее, поцеловал в шею, принялся ласкать грудь. Потом прошептал: — Наступило время показа шоу.
Шел дождь, мелкий и назойливый летний дождь, попав под который, можно было промокнуть и не заметить этого. Ной Блэкстафф открыл дверь на стук Грейс. Он выглядел так, словно жена застала его с любовницей: рубашка была застегнута не на те пуговицы, соломенные волосы торчали дыбом, в янтарных глазах застыло дикое выражение.
— У меня ничего не получается. Я умею разрушать репутацию людей, которых не знаю, а здесь совсем другое дело.
Грейс оставила свой зонтик на крыльце и вошла в дом.
— Я полагаю, ты имеешь в виду биографию. — Она достала из кармана пачку сигарет и выудила из нее две штуки.
— Возьми. — Она сунула сигарету ему в рот. — «Хорошо написанная жизнь встречается так же редко, как и хорошая прожитая». Это Томас Карлайл.
— Очень кстати; большое тебе спасибо.
Грейс ухмыльнулась и дала ему прикурить, потом закурила сама.
— Всегда пожалуйста. Как бы то ни было, ты не можешь не написать ее, об этом ты подумал? Бедным старик мертв. И, естественно, он будет являться тебе в ночных кошмарах до конца твоих дней. Твои сны будут полны неясного шепота и воспоминаний о совершенном предательстве, а все деньги, которые ты получишь за его картины, будут прокляты, но это ерунда — зато ты избавишься от дурацкой и надоедливой работы.
— Дело не в том, что она надоедливая и скучная. Все упирается в благопристойность и правду, и, как часто бывает, эти два понятия несовместимы. Как, спрашивается, могу я написать биографию деда, которая сделала бы честь и ему, и мне, пока Луиза еще жива? Мне пришлось бы писать о вещах, которые крайне оскорбительны для нее. Ты ведь наверняка слышала о Джейн Дейл. — С этими словами он двинулся в кухню.
