– Где вся природа? – не удержалась и спросила я.
«Надо было у Дрейка. Или молчать».
– Природа? – мой спутник не понял вопроса.
– Зелень, – я притворилась, что не сумела подобрать верного слова.
В серых глазах мелькнуло понимание.
– Сейчас, – почему-то виновато отозвался Халк и указал на идеально чистое стекло.
Сейчас?
И через пару мгновений это произошло – мы выехали за пределы щита. И тут же буйным живым покровом землю устлал лес. Здесь природа как будто отыгрывалась за то, что ее выдворили с законных территорий – деревья росли так плотно, что кроны их казались упругим цельным ковром, по которому можно пройти.
Лишь через пару десятков километров лес смиловался и поредел – сделался почти обычным.
– Зачем мы едем в квадрат «26-6-3»? – осмелился на свой первый вопрос немой до того пассажир.
– Увидишь, – ответила я, не отрывая взгляда от окна.
* * *
(Fox Amoore – Autumn Tide)
Прекрасный небольшой деревянный дом, утонувший среди деревьев, а сразу за домом озеро – нетронутая ветром водная гладь, отражающая мириады оттенков осенней листвы.
Это место отличалось от городского пейзажа столь разительно, что даже у меня пропали слова.
А Халк…. Он стоял и смотрел на дом с таким изумлением и тоской во взгляде, что я вдруг поняла, почему сильные мужчины почти всегда прячут эмоции за непроницаемыми масками. Потому что. Потому что становится невозможно смотреть им в глаза, в чувствительную душу – туда, где они столь уязвимы и ранимы.
Халк по лицу стал мальчишкой – маленьким, настоящим, совершенно открытым. Он едва сдерживал рвущиеся наружу чувства.
– Это… Это…
И не верил тому, что видел.
Вероятно, квадрат «26-6-3» существовал на Уиане и раньше, но сутки назад здесь не было никаких строений, только нетронутая природа.
– Этот дом снесли много лет назад… дом деда. Я видел, как его разрушали. Мне было…
И он умолк, сглотнул.
А я не могла смотреть на лицо, где столь явно отражались потревоженные памятью чувства.
– Дед построил такой… Скрывал от всех. Курил в нем сигары – его постоянно наказывали.
Ах да, запрещенные эмоции. Видимо, предок нашего сенсора плевать хотел на законы общества – становилось понятным, в кого уродился внук.
– Это специально?
Он смотрел на меня с болью и укоризной. Мол, вы специально меня раздели, вывернули наизнанку, пробудили эмоции? Это и есть тест?
Наверное. Дрейк ничего не делал просто так, однако это место не являлось тестом, как я не являлась настоящей «Твази».
– Пойдем внутрь.
Мне отчего-то было тяжело.
