— У нее нет матери? — спросил Джон, нарушая молчание.
— Умерла. Задолго до отца.
— Братья? Сестры?
Роб покачал головой.
Потеряв свою семью, она решила присвоить его собственную. Что ж. Пусть забирает, не жалко.
— Когда это произошло? — Брат словно получал удовольствие от того, что из него приходилось клещами вытягивать каждое слово. — Когда убили ее отца?
— Два года назад.
Прошло больше времени, чем он думал. Более чем достаточно, чтобы ее рана затянулась.
— Как это случилось?
Роб вздохнул, очевидно понимая, что Джон не отстанет с расспросами, пока не услышит ответ.
— Она мало что рассказала. Стояло лето, как сейчас. Они были в горах, перегоняли стадо. На них напал Вилли. Убил всех, кроме Кейт. Угнал скот.
Убил всех. В приграничье так было не принято. Однако, следуя неписанному закону, он пощадил женщину.
— Что же вы не послали за ним погоню?
— Мы узнали обо всем неделями позже.
— Почему?
— Она пришла не сразу. Сперва похоронила отца и всех остальных.
Джон снова взглянул на Кейт. Эта женщина едва могла удержать клинок вертикально. Каких же душевных и физических сил ей это стоило?
— А потом?
— Мы пытались до него добраться, — огрызнулся Роб, будто Джон обвинял его в попытке уклониться от долга. — Но Сторвик все отрицал, и смотритель марки со стороны англичан не стал призывать его к суду.
В приграничье действовали свои законы, и за их соблюдением с обеих сторон границы следили назначенные королями смотрители.
— Даже если бы его судили, — продолжал Роб, — все равно у нее не было доказательств. Только ее слово против его.
— Значит, отец пообещал восстановить справедливость, раз в этом не преуспели смотрители. — Неожиданно он понял, как привлечь Роба и всех остальных на сторону короля. — Король назначил нового смотрителя от Шотландии. — Он наклонился вперед. — Я привез бумагу о его назначении. Этот человек заставит Сторвика ответить.
Роб фыркнул.
— Все они одинаковы. Что шотландцы, что англичане.
— Только не он. — Джон старался говорить уверенно, хотя почти не знал этого человека. — Ты обязан предоставить ему возможность проявить себя.
— Я обязан? — почти закричал Роб. — Сначала ты уезжаешь от нас, потом возвращаешься и диктуешь мне, что я обязан делать?
— Я уехал не по своей воле. Меня отослал отец. — Он понизил голос, надеясь, что Роб последует его примеру.
Но тот и не подумал говорить тише.
— Пусть так, но что-то я не заметил, чтобы ты торопился вернуться после того, как тебе стукнуло двадцать один.
