И тут в спину ему уперся ствол.
В первом подвернувшемся ночном шопе Шаленый купил неброскую сумку и сложил в нее добычу — далеко не рекордную, но вполне соответствовавшую его дальнейшим планам. У Северного терминала он поставил «горби» на автопилот и отправил в гараж Гарпа. Из камеры хранения забрал упрятанный в одноразовый пакет свой повседневный костюм, на его место положил новую сумку с товаром, в душевой отмылся, переоделся, запихал рабочую одежку в освободившийся пакет и, отправив этот последний в утилизатор, выпил в автомате чашечку кофе и стал ждать монорельс до Центра, посмеиваясь в бороду происшествиям минувшего вечера.
Конечно, давешний козел мог его и запомнить, но алиби у Шаленого было железное, а козел был, можно сказать, на смертном одре. Не в себе, во всяком случае. К тому же полиции до Шишела надо еще добраться, а это будет нелегко — даже оставь он в том выпотрошенном сейфе свою визитную карточку. Жаль также олухами упертого инструмента. Но за этой публикой, похоже, свои грешки числятся, так что в околоток они это добро не потянут. Да и чистый инструмент на след все равно не наведет. Тем и хорош был. Стоил целого состояния. Ну так, может, еще и вернется. Вещь хозяина помнит, а за Шишелом дело не станет… Эту проблему Шаленый решил обмозговать позже.
В остальном он нигде не наследил и не отметился: общаться ему пришлось только с сервисной автоматикой. Обоняния она была лишена напрочь, а кредитная карточка Шаленого была в полном порядке. Ночью Северный был пуст. За это и выбран был местом перелицовки. Так что ароматом, благоприобретенным в мусоропроводе «Расмус билдинга», он ничьего внимания не привлек — разве что пара негритянок-монахинь в кипенно-белых чепцах, с которыми он разминулся на входе, смерила его недоуменным взором — так ведь в полицию они не побежали, а если и так, то опять-таки любой законопослушный налогоплательщик имеет полное право разок вступить, ну, скажем, в кошачье дерьмо… В общем, считай, что провернул он сегодня не самое скверное в своей жизни дело. Про Камень он совсем забыл.
— Возьми свой аппарат. Он уже полчаса надрывается. В конце концов, это же твой номер, не мой — так почему я все время должна…
— Оставь меня в покое, золотце! — Самуэль нервически бросил карандаш на лист бумаги.
С утра на этом листе не появилось ни строчки. И только сейчас начала робко складываться удивительно изящная — Сэм Бирман ощущал это какими-то невероятно тонкими фибрами своей души — цепочка знаков сигма-логики, не больше семи членов — он уже предчувствовал это, хотя и не мог доказать кому-либо другому. Еще немного — и он уже ощутил бы себя полнейшим господином Вселенной — почти как в тот миг, когда решением Университетского совета его группа была расширена с двенадцати до четырнадцати человек. И вот в этот самый момент какой-то недоумок начинает наяривать ему по телефону, номер которого известен от силы полудюжине человек. А Сара не находит ничего лучшего, как закатывать истерики вместо того, чтобы снять трубку и послать проклятого осла подальше…
