Что скрывает снег | страница 67
Чувашевский принялся вслух читать «Отче наш».
- И верно, помолитесь. Это лучше, чем кричать. И, все-таки, постарайтесь не дергаться: от этого я повреждаю вам пузыри. Вот, посмотрите-ка на своих соседей - вытерпели куда больше вас, а молчат.
Сколь глупая, грубая шутка, вновь напомнившая об ужасе ситуации: о том, что учитель лежал среди тел в мертвецкой! Однако, несмотря на варварское высказывание, фельдшер все же заботился о Чувашевском. Кроме мучительных процедур, ставил усыпляющие уколы и давал микстуру, от которой боль уходила и на короткие минуты становилось покойно на душе. И, помимо того, он сказал правду: в отличие от тех, кто лежал на иных столах, учитель все еще оставался жив.
- Какой сегодня день? - вдруг спросил Чувашевский.
- Кажется, воскресенье, - отвечал фельдшер, произведя подсчеты. Учителю сдавалось, что за все время, минувшее с ужасного дня, тот ни разу не покидал управы.
- Совсем свело. Даже если вы меня выпустите, я во всяком разе не успею и на поздний молебен, - огорчился учитель.
- Разве вы не знаете? - удивился врачеватель. - Молебен не состоится.
- Как же так? Отчего? - встрепенулся Чувашевский, испытав неприятное предчувствие.
- Верно, а я и запамятовал: его как раз внесли, как вы уснули после морфия. Именно потому я и успел его бегло осмотреть.
- Кого же? - нетерпеливо вскрикнул учитель.
- Отца Георгия, - фельдшер указал кивком головы на очередной стол, покрывшийся буроватым сукном.
- Не может быть! Боже!
- Увы. И, знаете, думаю, господин помощник прав: это одна банда. И господин полицмейстер, и отец Георгий убиты одним способом: у них рассечена яремная вена. Это вот здесь, на шее, - фельдшер указал на Чувашевском. - Но орудия разные. Отца Георгия зарезали довольно широким ножом, лезвие которого, полагаю, каким-то образом дополнительно обточено вручную. Так часто делают. Однако и господин полицмейстер, и госпожа Вагнер убиты одним и тем же ножом, весьма необычным: очень тонким и длинным... Но, в отличие от господ, чья смерть, вероятно, стала весьма скорой, даме самым изуверским способом вспороли живот. При всех различиях все три случая в чем-то схожи, вы не находите?
- О боже мой! Боже мой! Зачем вы мне все это рассказываете? - напасти Чувашевского дополнились подкатывавшейся к горлу тошнотой.
Дверь в мертвецкую отворилась. Морщась и зажимая носы, вошли трое. Тот, что нынче возглавлял городскую полицию и давеча представился, как Деникин - худой, долговязый, с капризным лицом и удивленно приподнятыми бровями. Его помощник Ершов, чей брат числился в учениках Чувашевского - невысокий, смуглый, пухлогубый, с курчавыми жесткими волосами мавра. И третий - великан с кулаками величиной в хлебную буханку. Бороду они уже который день не брили, да и одежду не сменяли.