Помолчали.
- Папенька! Тебе слишком сильно больно?
Вернувшись из полицейской управы, доктор застал уютную домашнюю сцену. Оба его особенных пациента, грозивших большой скандальной историей, переплетя пальцы, ласково ворковали.
- Я хотела сделать для тебя дагерротип - в том самом новом платье, что мне прислали. Помнишь? Но не успела.
- Это и вовсе легко поправить.
- Скоро я могу стать уродиной, а мне бы хотелось, чтобы ты запомнил меня такой, как сейчас.
- Ничего подобного не произойдет. Ты всегда останешься такой же...
***
Сбросив с души камень, Елизавета повеселела и даже принялась за уборку. Под ее руководством рабочие Романова намедни заново выбелили проходную - ту, что инженер звал гостиной, и вынесли остатки испорченной обстановки. Сегодня супруга, просматривая петербургские журналы, прикидывала, что можно заказать по весне - хотя сам Романов рассчитывал, что обновки им уже не пригодятся.
Конечно, глядя со стороны, Елизавету легче легкого было обвинить в чудовищной черствости и бездушии. Однако Романов делать этого точно не собирался. И не только от того, что ему нравились домашние перемены - хотя и то тоже верно.
Он и сам чувствовал большое облегчение с тех пор, как тело малыша нашлось - на следующий день после признания его матери. Его похоронили в готовом гробу, тихо, скоромно, практически тайком - и в тот миг инженер понял, что жгучая боль отступила.
Романов искренне горевал, когда ребенок пропал... Он почти год провел в слезах после гибели близнецов. Отчего же сейчас восстановление настало так противоестественно быстро? Инженер и впрямь превратился в нелюдя, в чем не раз упрекала жена? Таково воздействие этого порочного места?
Так или иначе, сейчас он предпочел отвлечься от этих невеселых раздумий. Радуясь прежней, такой привычной, уютной воркотне Елизаветы, инженер разложил перед собой новые бумаги и углубился в них.
Это были сметы городских учреждений - и казенных, и ряда личных. Конечно, официально Романов не имел ко всем ним отношения, но значимость его заслуг и видность фигуры в городе сделали свое дело. Раздобыть документы под предлогом добровольной помощи генерал-губернаторской канцелярии не составило особого труда.
Сложность имелась в другом: в соединении хаотичных, бессмысленных мазков в одно общее полотно. Тут следовало проявить небывалое упорство, терпение и внимание, и тщательно отсмотреть каждый след - а ведь большинство из них вовсе не вело в желаемом направлении.
