Те, кто так говорил, сами доподлинно этого знать не могли, потому что русские пришли после 2 сентября прошлого года, после германского прорыва под Свенцянами, и появившиеся немецкие кавалеристы генерала фон Гарнье велели населявшим Сморгонь евреям убираться.
Сейчас ни от Сморгони, ни от полутора десятков кожевенных заводов не осталось и следа. Только по мусору, валявшемуся между русской и немецкой передовыми линиями, можно было определить, что две стороны сошлись в центре этого городишки, этого местечка. Артиллерия разбила всё в щебень и разгладила, как будто по городку провели ладонью, заравнивая бывшие дома, а сейчас уже только битый кирпич и обгорелые брёвна и доски. Впрочем, брёвен и досок тоже почти не осталось, всё ушло на обустройство блиндажей, траншей и окопов. Поэтому эта траншея была хотя широкая и глубокая, но разбитая и с обваленными стенками.
Сколько раз на ней сходились, столько раз её накрывала или их, или своя окопная артиллерия и превратила в череду воронок. Лишь в некоторых местах сохранились более или менее ровные стенки, тут Сашка и оказался.
Как хорошо, что немец упал мордой вниз, в его ранце всё было сухое и целое и так всего было много. Когда Сашка вытащил один за другим три индивидуальных пакета, он даже подумал, что немец совсем новенький, что ли, только что на фронте?
Было непонятно.
Пальцы скользнули по гладкому – Сашка понял, что он нащупал бутылку. Солдаты германской армии получали винный запас, шнапс, и держали его во фляжках. Сашка вытащил бутылку с залитым сургучом горлышком.
Он удивился.
Хозяйство друг друга солдаты обеих армий знали хорошо. Это были посылки мёртвых живым. Сашка знал, что где лежит и сколько его должно быть. Всё зависело только от того, когда солдат обновил содержимое: германский – ранца, русский – сидора. Немцы выуживали из русских заплечных мешков сало и настоящие крупы, ещё хороши были русские консервы, они были тоже настоящие, табачок был ничего, никогда не было сигар, совершенно никчёмным был чай, это свинское пойло могли пить только русские, причём вёдрами. Сделанные из патронных гильз зажигалки были почти одинаковые, может быть, немецкие чуть более мастеровитые. Русские выбрасывали немецкую жратву сразу, если было хоть немного своей, оставляли галеты, бекон, шнапс и всё, что было из железа, то есть металла: зажигалки, ножи, застёжки от ремней, фляги, котелки – металл у герма́на был добрый. Часы, и для тех и для других, – это обязательно. Ихний кофей был дрянь, и это свинское пойло могли пить только Гансы и Фрицы.
