Подпоручик Владимир Никифорович Иванов снял папаху и расстегнул верхние пуговицы шинели.
– А ничего у них тут, тепло… верно, совсем недавно ушли…
– Только чашки с горячим кофеем не хватает, как на «Летучем голландце»…
– И дымящейся сигары…
– А вот интересно, Владимир Никифорович… – весёлый Иванов стал развязывать башлык, – далеко ли тут противник, давайте посмотрим на схеме…
– Давайте, – ответил Владимир Никифорович, но не успел ничего сделать, как в блиндаж скатился квартирьер:
– Господа, ничего не пойму, идите за мной!
Когда они поднялись из блиндажа, а наверху их ждал другой квартирьер, то ахнули и задрали головы: с той стороны, где должны были быть позиции противника, всё сияло разноцветными огнями, так ярко, что на фоне ночного неба резало глаза.
– Прямо салют… – выдохнул поджидавший их квартирьер.
– Да, иллюминация, чистой воды, вы только поглядите!
– Нам, что ли, салютируют?
– Шутить изволите, Сергей Никанорович! – Иванов снова стал хмурым. – Откуда им знать? Последние драгуны ушли незадолго перед нами, а мы пришли в час ночи, а темнеет…
– В пять вечера… – подхватил Сергей Никанорович. – Так это мы драгун сменили, их встретили на дороге?
– Скорее всего. – Поднятое лицо хмурого Владимира Никифоровича осветилось следующей вспышкой. – И что из этого следует?..
– А черт его знает! – выдохнул Сергей Никанорович.
– Может, у германского командира полка сегодня день ангела?
– А может, у его жены…
* * *
Когда стемнело и до расположения, по прикидкам Четвертакова, оставалось несколько вёрст, он увидел свет. Свет стал вспыхивать над лесом в той стороне, куда он шёл. Картина показалась ему странной, потому что если это был обстрел и пожар, то не было слышно канонады. Он достал часы, было час с минутами. Кешка пожал плечами и вдруг услышал топот копыт от расположения полка. Памятуя о встрече с жандармами, он нырнул в придорожные кусты. Через несколько минут мимо него в сторону Шлока проскакали два всадника, но в темноте он не разобрал кто. Он ещё переждал и вышел на дорогу.
«Кто это? Германцы или наши? Ежели германский разъезд, то худо дело, а ежели наши, то чего им скакать посреди ночи?» – подумал он и пошёл быстрее.
Вспышки света становились ярче по мере того, как он шёл, но опять-таки свет вспыхивал в тишине, и только уже в версте он стал различать хлопки и вспомнил, что так хлопают германские осветительные ракеты. Он сошёл на тропу, свернул в лес и признал её, это была тропа, протоптанная через молодые сосняки и поляны в расположение полка. Иннокентий облегченно вздохнул, не заблудился. Свет неожиданно перестал вспыхивать, вся округа погрузилась во тьму, но это было уже не важно, потому что дальше он мог идти и с завязанными глазами.
