— Сейчас мы в Оперативном городке, — пояснил он. — Именно тут планируются все воздушные операции.
Я плохо запомнил, как выглядели постройки, мимо которых мы мчались в темноте. Перед входом в кофейню «Грин-Бинз» уже выстроилась очередь. Ее постоянную клиентуру составляли новоприбывшие вперемешку с летными экипажами, идущими на утренние предполетные инструктажи. Гринго вырулил на дорогу, уползающую во тьму.
— Оперативный городок был нашей первой базой, когда мы здесь только появились, — объяснил он. — Большинство здешних построек в основном новые, хотя некоторые, вроде пассажирского терминала, были тут еще до нас. С тех пор база сильно расширилась.
Мы приблизились к хорошо укрепленным воротам с закрытым шлагбаумом. По обеим сторонам ворот возвышались двухэтажные башни, оформленные в арабском стиле. Над башнями на легком ночном ветерке развевались флаги Катара. Гринго свернул на примыкающую дорогу, минуя блокпост.
— Там катарские ВВС. Туда мы не поедем.
— На чем они летают? — поинтересовался я.
— Понятия не имею, — ответил Гринго. — Ни разу не видел, чтобы они хоть что-нибудь поднимали в воздух.
На горизонте виднелось яркое пятно, которое по мере нашего приближения увеличивалось в размерах. Вначале я подумал, что это предрассветное зарево. Но когда мы подъехали ближе, оно превратилось в огромный лагерь. Коалиционная деревня, или просто Деревня, была жилой зоной базы для военнослужащих США и их западных союзников. Территорию Деревни занимали тысячи жилых домиков блочно-контейнерного типа. В центре комплекса высился, словно один из потерянных бюстгальтеров Бетти Пейдж, огромный открытый шатер (навес без стенок).
«Лифчик», как кто-то остроумно окрестил его, был центром общественной жизни базы Аль-Удейд. Объединенная служба организации досуга войск устраивала в нем различные развлекательные мероприятия. «Лифчик» окружали спортзал, бар, кинотеатр, кофейня, плавательный бассейн «олимпийского» размера, армейский магазин и несколько ресторанов быстрого питания. Пока все выглядело весьма недурно. Уж точно лучше, чем в Фаллудже, где мне пришлось ночевать в мастерской.
Гринго высадил меня возле нашего жилища — тесной, обшитой панелями комнаты с двухъярусной кроватью и двумя металлическими шкафами. Пару дней, пока Гринго не отбыл на родину, мы делили с ним комнату на двоих. После его отъезда она целиком оказалась в моем распоряжении. Я стоял посреди комнаты и думал о том, как мне повезло. Парням помоложе приходилось ютиться по двое или даже по трое в таких же комнатах.
