Первое убийство он совершил совсем молодым. На суде хладнокровно выслушал приговор: смертная казнь. Заболел туберкулезом и вряд ли собирался жить долго. Храбр был до безумия. Восхищенно рассказывали, что он преспокойно разгуливал под пулями, как другие гуляют под дождем. Не терял спокойствия в бою. Но пьянел от первой рюмки.
Учился всего четыре года. Зато был прирожденным оратором и артистом. Но если задавали неожиданный вопрос, а он не знал, что ответить, то глотал слова и заикался. Оттого в принципе предпочитал объясняться языком оружия. Отступление и поражение его не пугали. Невероятно энергичный, поднимался вновь и вновь и упорно продолжал свое дело.
Знаменитый анархист и предводитель крестьянского повстанческого движения Нестор Иванович Махно родился в Гуляйпольской волости Верхнеднепровского уезда Екатеринославской губернии. Пассионарная личность, он нашел себя в революции. Спокойная жизнь была не для него.
Человек, от которого зависела судьба Юга России, не производил впечатления крупного политического лидера. С виду был неказист: «С землисто-желтым, нечисто выбритым лицом, с впалыми щеками, с черными волосами, падающими длинными прядями на плечи, в суконной черной пиджачной паре и высоких сапогах – он напоминал переодетого монастырского служку, добровольно заморившего себя постом».
Внешность обманчива. Нестора Ивановича выдавали глаза: «Сначала я думала, что только мне делается страшно, когда он взглянет на меня своими серыми, холодными, стальными, прямо-таки какими-то гипнотизирующими глазами, но потом оказалось, что самые заядлые разбойники-махновцы не выносили этого взгляда и начинали дрожать мелкой дрожью».
Под внешней холодностью и неподвижностью лица кипели страсти, которые он скрывал. Но бешеные эмоции рвались на волю! Выросший без отца юный Махно начинал еще при царизме в Гуляйпольской группе Вольного союза анархистов-хлеборобов. И сразу проявил склонность к насилию. Послужной список для совсем еще молодого человека внушительный. Убийства, налеты, экспроприации.
Если в обеих столицах эсеры занимались политическим террором, то на местах боевые акции частенько вырождались в форменный грабеж. «Это был какой-то психоз, – вспоминал один из старых революционеров, – какая-то массовая зараза. Банки, магазины устраивали электрическую сигнализацию, и эксы обрушивались на мелкие лавочки, на обывательские квартиры».
Судил его Военно-окружной суд в 1910 году. Смертный приговор по малолетству заменили каторгой. Махно недолго посидел в Екатеринославе, потом его перевели в Москву, в Бутырку, которую тогда именовали Всероссийской центральной тюрьмой, держали в кандалах. Тюремная камера стала для него университетом. Он считал абсолютным злом любое государство и любые партии. Ему нравились только, как он говорил, «простые труженики, не вкусившие еще городского политического яда». Иначе говоря, он желал быть единственным политиком.
