Музей воров | страница 18



— Спасибо за уделенное время, ваша милость. Встреча с вами всегда такое удовольствие. Благослови вас боги.

Его зубы блеснули в фальшивой улыбке, а затем он ушел.

Одна

Голди спряталась в небольшой лодке. И хотя на улице стояла жара, девочку трясло. Ее голова болела, ноги сводило судорогой, но она не смела шелохнуться. Лодка была привязана напротив дока Зверей, где стояли баржи и сновали аквабусы. Чудо, что она забралась так далеко и ее никто не заметил.

Теперь, когда дикое чувство исчезло, она чувствовала себя ужасно виноватой. Девочка посмотрела на остатки белой ленты на запястье.

— Глупая! — прошептала она. — Глупая, глупая, глупая!

С соседней баржи донесся стук, и Голди поспешно заткнула рот рукой. Неужели ее услышали? За ней уже идут? Что с ней будет, если ее поймают?

Она зажмурилась и затаилась. Стук затих вдали. Рассмеялся мужчина. Лодка мягко покачивалась на волнах. Голди медленно открыла глаза.

Над ее головой находился деревянный штурвал. С другой стороны от него были узкие сиденья, покрытые овчиной. Каюта была пуста. Никаких Благословенных Хранителей. Нет мамы и папы.

В первый раз за свою жизнь Голди была совершенно одна.

Она снова быстро закрыла глаза. Стук ее сердца, казалось, стал громче, чем когда-либо. Девочка очень надеялась, что не подхватит лихорадку. Руки и ноги тряслись. Она отчаянно старалась не расплакаться.

А затем она вспомнила протестующий возглас мамы, когда Протектор подняла ножницы. Она вспомнила, как папа гладил ее по голове. И подумала, насколько сильно любит их.

По лицу девочки побежали слезы. Страх и сожаление боролись где-то глубоко внутри.

Голди не знала, сколько времени она просидела, тихо рыдая в качающейся лодке. Казалось, прошло несколько часов. К тому времени как слезы кончились, ее губы потрескались от жажды. Она пошевелилась, и ее живот тихо заурчал.

Она постаралась отвлечь себя мыслями о том, чем сейчас должно быть занимается Фэйвор, но раз за разом ее разум возвращался к недавним событиям. К бомбе.

И бешеным собакам.

И работорговцам.

По спине пробежали мурашки. Голди чувствовала себя устрицей, которая вылезла из раковины, и теперь ее ничто не защищает. Она достала из кармана ножницы и крепко сжала их в руке.

День тянулся невероятно медленно. Вода шумела о борта лодки, доносились звуки двигателей. Люди на соседних баржах кричали друг другу приказы:

— Полегче! Поле-егче! А теперь опускай! Да не туда, ты, слепой идиот! Надо туда!

Наконец небо за иллюминаторами потемнело, и звуки стали стихать. Где-то кто-то жарил рыбу.