— Тоже не задалась? — сухо поинтересовался премьер-министр, надеясь тем самым дать понять, что хлопот ему довольно и собственных.
— А как же, конечно, — ответил Фудж, устало потёр глаза и угрюмо воззрился на собеседника. — Всё то же, что и у вас, премьер-министр. Брокдейлский мост... Убийства Боунс и Ванс... не говоря о кошмаре на юго-западе...
— Вы... э-э... ваши... я хочу сказать, кто-то из ваших... причастен к этим... событиям?
Фудж посмотрел на премьер-министра довольно сурово.
— Разумеется, — сказал он. — Надеюсь, вы понимаете, в чём дело?
— Я... — смешался премьер-министр.
Потому он и не любил визиты Фуджа. Что за манеры? Ведь он, в конце концов, не кто-нибудь, а премьер-министр, нечего разговаривать с ним как со школьником, не выучившим урок. Но так, увы, повелось с самой первой встречи в день избрания на пост. Премьер-министр помнил всё так ясно, будто это случилось вчера, и знал, что забыть не удастся до смертного часа.
Он стоял один в этом самом кабинете, упиваясь триумфом — наконец-то, после стольких лет мечтаний и терзаний, — и вдруг, совсем как сегодня, услышал кашель, обернулся и узнал от говорящего уродца, что с ним, видите ли, желает познакомиться министр магии.
Естественно, он решил, что сбрендил, — долгая избирательная кампания, выборы, перенапряжение — и до смерти перепугался, когда с ним заговорил портрет, но это были сущие пустяки в сравнении с, изволите ли видеть, колдуном, который выпрыгнул из камина и сразу полез жать руку. Премьер-министр не мог выдавить ни слова, а Фудж тем временем любезно объяснял, что в стране по-прежнему тайно проживает множество колдунов и ведьм, однако беспокоиться на их счёт не стоит: министерство магии берёт на себя сокрытие оного факта от немагического сообщества. А это, втолковывал визитёр, дело серьёзное, многотрудное, от установления правил пользования мётлами до регулирования численности драконьей noпуляции (премьер-министр вспомнил, как при этих словах вцепился в стол). Затем Фудж отечески похлопал по плечу премьер-министра, которому никак не удавалось прийти в себя, и сказал:
— Не волнуйтесь. Очень может статься, что мы с вами больше никогда не увидимся. Только если у нас произойдёт нечто совсем страшное, угрожающее благополучию муглов — в смысле немагического сообщества. Вообще же наш принцип — «живи и давай жить другим». Кстати, должен сказать, вы ведёте себя куда спокойнее вашего предшественника. Тот хотел выбросить меня из окна, решил, что я — происки оппозиции.
