— Каждый может ошибиться, — отрезала Гермиона. — И потом, ведь рука больше не болит, правда, Гарри?
— Не болит, — согласился Гарри, забираясь в постель. — Но и ничего другого тоже не делает.
Он откинулся на подушки, и рука бессмысленно подпрыгнула.
Гермиона вместе с мадам Помфри зашла за занавеску. Фельдшерица принесла большую бутыль с надписью «СкелеРост».
— Ночка предстоит трудная, — сказала она, налила дымящуюся жидкость в стаканчик и протянула Гарри. — Заново кости выращивать — малоприятное занятие.
Пить «СкелеРост» тоже было малоприятно. Он обжигал рот и горло. Гарри закашлялся, захлебнулся. Мадам Помфри удалилась, недовольно цокая языком и сокрушаясь по поводу опасных видов спорта и безответственности учителей. Рон и Гермиона остались и дали Гарри воды запить микстуру.
— Всё равно мы победили, — вспомнил Рон и разулыбался. — Как ты его поймал!.. И надо было видеть Малфоя — дай ему волю, он бы тебя убил!
— Хотела бы я знать, как он околдовал Нападалу, — хмуро промолвила Гермиона.
— Надо внести это в список вопросов, которые мы ему зададим, когда примем всеэссенцию, — сказал Гарри, опускаясь на подушки. — Надеюсь, вкус у неё не такой противный…
— С кусочками-то слизеринцев? Размечтался, — сказал Рон.
Тут дверь распахнулась. Насквозь мокрые и грязные, ввалились игроки гриффиндорской команды.
— Вот это был полёт, Гарри, — сказал Джордж. — Я только что слышал, как Маркус Флинт орал на Малфоя. Мол, некоторые не замечают Проныру, даже когда он у них на голове. Малфой, мягко говоря, не сильно-то радовался.
Они принесли пирожные, конфеты, бутылки с тыквенным соком. Все расселись вокруг койки и совсем было приготовились устроить роскошный пир, но тут явилась мадам Помфри и закричала:
— Мальчику нужен покой! Что вы себе думаете! Ему предстоит вырастить тридцать три кости! Идите отсюда! ИДИТЕ!
Гарри остался один, и уже ничто не отвлекало его от резкой пульсирующей боли в неподвижной руке.
Через много часов Гарри неожиданно очнулся в кромешной темноте и сдавленно вскрикнул: в руку словно понатыкали здоровенных заноз. Сначала он решил, что от этого и проснулся. Но затем с ужасом осознал, что кто-то вытирает ему лоб влажной губкой.
— Уйдите! — громко сказал он, а потом: — Добби!
На него из темноты уставились огромные фосфоресцирующие теннисные мячики. По длинному острому носу домового эльфа сбегала одинокая слеза.
— Гарри Поттер вернулся в школу, — горестно зашептал эльф. — Добби много раз предупреждал Гарри Поттера. Ах, сэр, отчего вы не послушались Добби? Отчего Гарри Поттер не поехал домой, когда опоздал на поезд?
