— И тебе здравия, Елизавета Дмитриевна.
Кстати, общество сестер милосердия было инициировано именно княгиней. Предложил-то его Павел, с подачи Ивана. А вот княгиня подхватила идею и развела самую что ни на есть бурную деятельность. Через Рудакова же, Карпов подсказал и идею с формой и ее эскизы. Остальное заслуга Лизы, которая оказалась прекрасной портнихой.
За прошедшие пару лет женщины и девицы поднаторели в деле оказания медицинской помощи настолько, что вполне были способны самостоятельно справиться с легкими случаями. Это касается и ран и заболеваний. А то как же! Теория, помноженная на практике, это великая сила.
Практика же в госпитале была богатой. Поначалу люди относились к бесплатной медицине с недоверием. Ну не могло быть такого, чтобы лекари, вот так-то бесплатно лечили. Не сказать, что молодые специалисты приезжавшие из университета так-то уж сильно ломили цены. Но во-первых, опыта у них пока никакого, и их лечение эффективным назвать трудно. Во-вторых, они отбывали повинность после академии. Здесь же трудились маститые медики, и излечивали от таких недугов, что казалось бы все, край пришел.
Сегодня, при встрече на улице с сестрой милосердия никто не заглядывает ей в лицо и не пытается определить качество материала ее платья. Благородная она там, из богатой семьи или простолюдинка, то никому не интересно, уважение ко всем одинаковое. А уж если самому довелось оказаться на госпитальной постели, так и подавно. Поэтому всем им без исключения уважительно кланяются.
— Что это, земля слухами полнится, будто литовцы ходили к тебе в очередной набег? — Поинтересовалась Лиза, присаживаясь на стул, напротив стола Павла.
— То правда, княгиня. Захаживали в гости, — подтвердил Иван.
— И как им твое угощение?
— Пришлось по вкусу настолько, что они решили остаться.
— Любишь ты гостей, Иван Архипович. Ох любишь, — погрозила на ему пальчиком.
Но было заметно, что ответом она чрезмерно довольна. А чего не быть довольным, коли ворам пришедшим к тебе домой дали такой укорот, что и иным наукой будет. Лиза и сама не заметила в какой момент вдруг стала относиться к Пскову как к своему дому. Вот так, проснулась как-то поутру и представить себе не смогла, что когда-то сможет расстаться с этими краями. А ведь такое вполне вероятно. Ведь вече каждый год сызнова принимает решение, оставаться ли князю на столе в последующий год.
В этот момент дверь вновь открылась. Хм. Да нет. Пожалуй все же распахнулась, и в кабинет буквально ввалился князь Трубецкой. Такое впечатление, что он хотел тут застать какую-то только ему ведомую картину. Н-да. Чего уж там. Наверняка ожидал и вместе с тем боялся застать супругу в объятиях полюбовника. Это легко читалось по смеси облегчения и разочарования одновременно, появившимся на его лице.
