Потом руки его наткнулись на человека, и на мгновение, прощальной вспышкой, зрение вернулось к нему. Противник стоял перед ним и смотрел нормальными, человеческими глазами. Был он легко одет, и руки его оказались пусты. У Харви остался еще пистолет, но ему надоело стрелять.
— Тебе лучше сдаться, — сказал Священник угрюмо.
Харви засмеялся, дергая щекой:
— Что есть жизнь воина, если не постоянная готовность поставить последнюю точку?
— Есть много других мест, которые не обязательно жизнь или смерть, — возразил Священник. — Например, психиатрическая лечебница.
Они смотрели друг на друга со страхом и интересом. Было какое-то детское удивление и неловкость тишины. Потом Харви усмехнулся.
— Чудовище за решеткой?.. Просто падаль. Сумасшествие прекрасно свободой. Я ухожу.
Он повернулся и побежал, не оглядываясь. На ногах и руках его было несколько глубоких царапин, еще кровоточащих, он был слегка оглушен и полон уверенности, что сумеет выбраться из этой неуклюжей ловушки, расставленной ему противником.
Священник вытянул руку с пистолетом, целясь ему в спину, заколебался и упустил время.
Бега за ним, Алешка. Прострели ему ноги, пока он не выбрался туда, к оцеплениям, под десятки прицелов…
Он кричал это себе и стоял, просто не мог пошевелиться, а жлобы из зала визжали от восторга и тыкали ему в лицо банановой шкурой…
Сергей разжег костер во дворе и одну за другой стал бросать в огонь картины. Пламя весело заплясало, побежало по краске зелеными огоньками, окутало художника дымом.
Я УНИЧТОЖУ НЕВОСТРЕБОВАННОСТЬ ФИЗИЧЕСКИ.
Зло и рок прекратятся со мной — зло моего рода. Я похороню их в землю. Это будет поступок против Бога… которого нет!
Харви лежал на земле, в бурьяне, он отполз как можно дальше от очистных сооружений к лесу. Еще несколько часов рядом шумели люди, лаяли собаки у ручья.
Он лежал на земле и слушал ее, Русь, Иванушку Скомороха и прибаутки его странные. Бетон городов, их ровный гул. Он ослеп, Одуванчик Харви, так не побив своего противника. Слепой боец. И, лежа в сплошной темноте, видел крест, растущий из земли.
Кровь медленно уходила из него в прохладное лоно земли, в ее темные объятия. Иванушка смеялся где-то далеко и звенел бубенцами. Он звал куда-то, но Харви терпел и ждал, он слышал, он ощущал, что его ищет еще кто-то живой.
ОНА найдет его и выходит. Они прожили вместе столько жизней, они придумывали их, эти жизни, словно ненасытные дети, ломали, бросали и придумывали снова.
