Машины все подъезжали. Они оцепили очистные по кругу. Ты не уйдешь, Харви, уже. Это утро или вечер? Он лежал в полумраке, обнимая холодный металл автомата, и слушал, как они бьются в двери. Потом брызгами стали вылетать стекла.
Это похоже на Последний Бой.
Он смотрел в небо и видел, как плачут звезды. Он хотел уехать в Америку. Он хотел перестать быть и, казалось, все подготовил… Он хотел понять…
ХАРВИ! ТЫ ЗДЕСЬ, СО МНОЙ РЯДОМ.
Они выбивали его с первого этажа несколько часов. Казалось, он следил за всеми сразу, угадывая их перемещения, и встречал прикладом или пулями прямо в оконных проемах. Когда все же удалось захватить этаж, то оказалось, что лестницы разрушены и взобравшийся по веревке безумец практически недосягаем.
Ему словно нравилось воевать. Он находил в этом смысл, как альпинист, взбирающийся на ледяную, безвоздушную вершину. Но почему мы должны принимать участие в его безумии? У этого человека чудовищный комплекс, мания противоборства. Когда они поделили этажи — он вверху, они внизу, — наступило временное затишье.
— Чего ты хочешь?.. А главное — ПОЧЕМУ?! Мы не понимаем… Ответь нам, Харви.
— Что? Ты слышал?
— Он сказал, у вас слишком красные глаза, товарищ майор.
Потом перегородки второго этажа очистных сооружений начали взрываться — снаружи били из гранатомета. Харви кашлял от дыма и перебегал из комнаты в комнату. По фасаду здания окон было больше десятка, он быстро перемещался от одного к другому, смеялся и продолжал простреливать пространство от подъездов до ограды.
Рядом взорвалась перегородка, его осыпало штукатуркой. Он засмеялся и побежал дальше.
— Конечно, я спятил, если пытаюсь услышать голос истины в таком шуме. Но ведь это полет, вся кровь пылает, губы противника исторгают самое сокровенное… Борьба! Не самый ли короткий путь к той единственной вспышке озарения, ради которой человек живет?
Он спрашивал себя и смеялся, отпуская короткие очереди. Ему казалось, что он играет. Живые фигурки спотыкались и падали. Голова кружилась.
— Что есть жизнь, если не это?! — кричал он с остервенением. Автомат заглох, он поменял рожок, но последний оказался пуст. Он выбросил оружие, эту противно звякнувшую железку.
Древние книги солгали. Он так и не полюбил своего Противника великой любовью, и озарение не снизошло на него. В глазах потемнело. Куда-то исчезли все окна.
— Спать… Спать хочу, — бормотал он и шагал в темноте, растопырив руки. Канонада утихла. Что-то случилось с глазами — Харви шагал посреди абсолютной ночи и просил сна.
